Читаем Радости любви. Древнеиндийская лирика в переводах Сергея Северцева полностью

Радости любви. Древнеиндийская лирика в переводах Сергея Северцева

Когда эта дева оленеглазаявстретит тебя, счастливец, во сне,Всем чутким телом она дрожит,холодной испариной обливаясь.Так страстно твой образ она обнимает,что с хрустом ломает свои браслеты,Тогда пробуждается, вздрогнув, бедняжка,омытая жарким потоком слёз.

РУДРА

Ты ушёл, — и теперь описать невозможно,как она в лихорадке любовной бьётсяНа постели, чей тканый покров лепесткамиосыпают плачущие подруги.И взгляни: вон, сандаловой мазью испачкан,ввысь взлетел со вздохнувшей её грудиБелый, высохший лотосовый лепестоки скитается в небе, как маленький месяц.

МАНОВИНОДА

Испугавшись вида своей постели —покрывал в полосах шафрановой пудры,Смытой с плеч и груди ручейками пота,будто жаркое пламя ей тело лизало,Эта дева, в сиянье луны лихорадя,жаждет сном в постели другой забыться —У тебя в объятиях: ей, влюблённой,будет жар твоих ласк отрадней прохлады.

ДИМБОКА

Чтоб мученья рассеять своей лихорадки,принялась эта дева, в тебя влюблённая,Рисовать на дощечке твои черты,но дрожала рука, искажались линии...А заметив, что слёз от подружек не скрыть,обмануть их решила она — и, склонясь,Притворилась, что веточки манго рисует,намекнув: это — образ Бога любви.

ПРОБХАКАРА

Прекрасная тело своё принеслана жгучий алтарь твоего отъезда,Его освятив драгоценной водою —влагой своих безутешных слёз,Молясь лишь о том, чтоб в грядущих жизняхне ведать мучений разлуки с тобою,Казалось, в священный хор храмовойона превратила пенье кукушек.

РАДЖАШЕКХАРА

Вздохи её — как морской прибой,глаза её — два горных ручья,Щёки её бледней и белей,чем высохшие цветы тагары,А слабость её исхудалых рук, —о как описать их? В сравнении с нимиДаже едва народившийся месяцне показался б столь тонким, худым!

УТПАЛАРАДЖА

Как тебе описать я, жестокий красавец, могулихорадку, в которую ты ланеглазую вверг:Чтобы жар, её мучащий, чуть охладить, я кладуей на грудь ещё влажного лотоса лист широкий,Но сейчас же он сохнет и вянет, потом в горячийпорошок рассыпается, тлеет, рождает пламя,А теперь, раздуваемый вздохами мук её тяжких,и меня, подругу верную, жжёт огнём.

АЧАЛАСИМХА

Лунный свет для неё становится ядом,ветерок с ароматом лилий — огнём,А жемчужины грудь ей жгут, будто кто-тоей на свежую рану льёт кислоту,Из сандала прохладная мазь — будто маслона шипящей жаровне... Едва, наш красавец,Отвернёшься, нахмуришься ты, всё вокругдля неё обретает обратные свойства.