Раффлс, взломщик-любитель

Зачем я сначала вышел из банка? Чтобы поймать кобылу, оседлать ее и привязать к одному из деревьев неподалеку. Я хотел, чтобы все было готово к побегу еще до того, как я возьмусь за дело. Я потом еще долго удивлялся инстинктивной предусмотрительности этого шага. Я бессознательно совершил то, что впоследствии станет одним из моих главных принципов. Для этого требовалось немало терпения: нужно было взять свое седло так, чтобы не разбудить Юбэнка, а я вдобавок еще и не умел ловить лошадей в загоне. Затем в приступе недоверия к несчастной кобыле я вернулся в конюшню, набрал в шляпу овса и оставил его у тех деревьев, к которым я ее привязал, вместе со шляпой. Также не следовало забывать о псе (наши худшие враги, Банни), с которым я за время ужина успел подружиться. Он вилял хвостом не только тогда, когда я спустился по лестнице, но и когда я вновь появился у черного хода.

Как самозваный новый заведующий, я сумел, не вызвав и малейших подозрений, выведать у бедняги Юбэнка каждую мелочь, связанную с работой банка. Особенно много я узнал в те бесценные последние двадцать минут, когда с каменным лицом расспросил его о том, где он хранил ключи и где бы посоветовал хранить их мне. Само собой, я думал, что он заберет их в свою комнату, но нет, он прятал ключи гораздо более надежно, пользуясь специальной уловкой. Не важно, что это была за уловка, достаточно сказать, что чужой человек ни за что не нашел бы их и за полгода.

Я, разумеется, достал их за несколько секунд, а еще через несколько мгновений уже был в хранилище. Забыл упомянуть, что встала луна, весьма неплохо освещавшая банк, однако я прихватил из своей комнаты небольшую свечу. Оказавшись в хранилище, в которое вела расположенная за стойкой кассы узкая лестница, я, ни минуты не колеблясь, зажег ее. Там было окно, и хотя я больше не мог слышать храп старого Юбэнка, неприятностей с этой стороны можно было не опасаться. Я подумывал о том, чтобы запереться на время работы, но, хвала небесам, у железной двери не было замочной скважины с внутренней стороны.

Что ж, в сейфе были целые груды золота, однако я взял только то, в чем нуждался, и лишь столько, сколько мог легко унести. Это было не больше пары сотен. К ассигнациям я не прикасался, а моя естественная осторожность подсказала мне рассовать соверены по карманам, уложив их так, чтобы я не звенел, как старуха у Банбери-Кросс. Если ты считаешь, что я сегодня слишком осторожен, то тогда моя осторожность доходила до сумасшествия. И в тот самый момент, когда я собирался уходить (хотя на самом деле я мог уйти еще за десять минут до этого), кто-то начал с силой колотить во внешнюю дверь.

Колотили во внешнюю дверь кассы, Банни! Мою свечу, должно быть, заметили! Там я и стоял со стекавшим по пальцам свечным салом, оказавшись в ловушке в этом кирпичном склепе, каким мне теперь казалось хранилище!

Оставался только один выход. Я должен был положиться на здоровый сон Юбэнка, открыть дверь, сбить незваного гостя с ног или застрелить его из револьвера, который мне хватило рассудительности купить перед отъездом из Мельбурна, и рвануть к деревьям, к одному из которых я привязал кобылу доктора. Решение я принял мгновенно и уже успел подняться по лестнице хранилища под непрекращающийся аккомпанемент ударов в дверь, когда в коридоре послышался новый звук, заставивший меня вернуться обратно, – топот босых ног.

Узкая лестница была каменной, так что я промчался по ней практически бесшумно. Ключи я оставил в сейфе, и мне оставалось лишь просто толкнуть железную дверь. Не успел я это сделать, как услышал звук поворачивающейся дверной ручки, возблагодарив своих богов за то, что закрыл все остальные двери. Видишь, старик? Предосторожность никогда не повредит!

– Кто там стучит? – послышался сверху голос Юбэнка.

Я не сумел разобрать ответ, но он мне показался бессмысленными мольбами какого-то доходяги. Единственное, что я сумел разобрать, – это звук взвода курка револьвера, за которым последовал звук открывавшихся задвижек. Затем послышались нетвердые шаги, прерывистое дыхание и полный ужаса голос Юбэнка:

– Боже! О господи! Что с вами случилось? У вас хлещет кровь!

– Уже нет, – прозвучал ответ, за которым последовал вздох облегчения.

– Но ведь вы весь в крови! Что произошло?

– Бушрейнджеры.

– На дороге?

– На полпути от Уиттлси… привязали к дереву… стреляли ради забавы… оставили… истекать кровью…

Слабый голос отказался повиноваться своему хозяину. Послышался звук удаляющихся шагов босых ног. Если бедолага потерял сознание, то мне нужно было спешить. Однако я не мог быть в этом уверен и потому притаился в темноте у приоткрытой железной двери. И дело было не только в том, что я боялся выйти, – я был словно зачарован. Впрочем, меня это спасло, поскольку Юбэнк вернулся меньше чем через минуту.

– Выпейте это, – послышались его слова, и, когда раненый заговорил вновь, его голос стал сильнее:

– Я начинаю чувствовать себя снова живым…

– Не разговаривайте!