Раффлс, взломщик-любитель

– Нет смысла бросаться на дверь, Торнэби! – крикнул он. – С клином и буравчиком ее можно было бы сломать, но так вы эту дверь никогда не вышибете. Здесь есть лестница?

– Полагаю, где-то лежит веревочная, на случай пожара, – неопределенно сказал милорд, критически разглядывая нас. – Где она, Леггетт?

– Уильям принесет ее, милорд.

Пара почтенных ног зашагала наверх.

– Какой смысл нести ее вниз? – крикнул Пэррингтон, пребывавший в состоянии дикого возбуждения. – Пусть он свесит ее из окна этажом выше, а я спущусь по ней и сделаю все остальное! Я открою эти двери в два счета!

Запертые двери располагались с правой стороны площадки, на которой мы столпились. Лорд Торнэби, мрачно улыбнувшись нам, кивнул и спустил писателя, как гончую, с поводка.

– Хорошо, что мы кое-что узнали о нашем друге Пэррингтоне, – сказал милорд. – В отличие от меня ему все это, похоже, в радость.

– Это его хлеб насущный, – снисходительно произнес Раффлс.

– Именно! Думаю, все это окажется в его следующей книге.

– Надеюсь, сначала оно окажется в Олд-Бейли[74], – заметил Кингсмилл, К. А.

– Любопытно видеть столь деятельного литератора!

Из уст Раффлса это замечание звучало довольно банально, однако в его тоне было что-то, что привлекло мое внимание. И внезапно я понял: не будучи сама по себе подозрительной, назойливость Пэррингтона была великолепно рассчитанным ходом, позволившим полностью отвести подозрения от того, на кого они были направлены до этого, и давшим ему возможность отступить в благодатную тень. Авантюрный литератор вытолкнул Раффлса со сцены, и то, что я расслышал в голосе Раффлса, было благодарностью за эту услугу. Не стоит и говорить, какую благодарность чувствовал я. Однако моя благодарность была окрашена необычной догадкой. Пэррингтон был одним из подозревавших Раффлса или, во всяком случае, был посвящен в эти подозрения. Что, если он воспользовался присутствием подозреваемого в доме? Что, если он сам был тайным злодеем, являвшимся злодеем и в нашей маленькой пьесе? Не успел я определиться со своим к нему отношением, как мы услышали его возню в гардеробной, откуда он поприветствовал нас грубоватым окриком. Через несколько мгновений дверь открылась и мы увидели раскрасневшегося и всклокоченного Пэррингтона с буравчиком в одной руке и клином в другой.

Внутри царил живописный беспорядок. Ящики стояли вертикально, а их содержимое было высыпано на пол. Двери гардероба были распахнуты, пол был усыпан футлярами для запонок, обмотанные полотенцем часы были брошены в кресло в последний момент. Однако из стоявшего в углу шкафа выглядывала длинная оловянная крышка. И одного лишь перекошенного лица лорда Торнэби было достаточно для того, чтобы понять, что эта крышка принадлежала оловянному сундуку, в котором кто-то основательно порылся.

– Да уж, славная добыча! – сказал хозяин, мрачно улыбнувшись уголками своего бульдожьего рта. – Мое пэрское одеяние вместе с пэрской короной!

Мы стояли вокруг него в почтительном молчании. Я думал, что наш писец что-нибудь скажет. Но даже он был шокирован или, по крайней мере, выглядел таковым.

– Наверное, это место кажется вам странным для хранения подобных вещей, – продолжил лорд Торнэби. – Но где бы вы, джентльмены, стали держать своих белых слонов? А мои слоны были белее снега. Во имя Юпитера, в будущем мне придется брать их внаем!

Несмотря на свою потерю, он выглядел веселее, чем любой из нас мог вообразить еще минуту назад, однако причина этого стала мне ясна немного позже, когда мы все спускались, оставив место преступления прибывшей полиции. Он шел с Раффлсом под руку, и его шаг был легче, а веселость больше не была сардонической; он теперь даже выглядел лучше. И я понял, какой груз свалился с гостеприимного сердца нашего хозяина.

– Я лишь хотел бы, – сказал он, – чтобы это помогло нам стать на шаг ближе к разгадке личности джентльмена, которого мы обсуждали за ужином, хотя, разумеется, мы можем лишь предполагать, что это был он.

– Кто знает! – сказал старина Раффлс, бесстрашно подмигнув мне.

– Но я уверен в этом, мой дорогой сэр! – воскликнул милорд. – На такую дерзость способен лишь он. Достаточно того факта, что он почтил меня своим визитом в ту самую ночь, когда я развлекал своих братьев-криминалистов. Это не совпадение, сэр, но намеренная ирония, которая не пришла бы в голову больше ни одному преступнику во всей Англии.

– Возможно, вы правы. – Раффлсу хватило осторожности ответить в этот раз, и я польстил себе предположением, что это выражение моего лица заставило его поступить подобным образом.

– В чем я убежден еще больше, – продолжал наш хозяин, – так это в том, что ни один преступник в мире не сумел бы осуществить столь великолепный замысел с такой безупречностью. Уверен, что инспектор согласится с нами.

Главный полицейский постучал, и его впустили в библиотеку как раз в тот момент, когда лорд Торнэби произносил эти слова.

– Я не слышал, что вы сказали, милорд.