Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901)

Сама идея интенциональности, с раннего периода принятая Гуссерлем за важный теоретико-методологический ориентир, пусть сразу и не вылилась – что случилось позже, в рамках его зрелых и поздних феноменологических исследований – в связную, глубокую, детально разработанную концепцию, но всё-таки задала саму направленность будущего развития и стала одним из теоретических моторов, двигавших к её созданию.

В частности, эта идея продвигала к разработке динамических, а не статичных моделей, а в потенции и к действительному движению в направлении постижения жизнедеятельности сознания как многосторонней целостности, интенционально, т. е. тоже целенаправленно требующей совокупного постижения самых конкретных её, т. е. жизнедеятельности, форм и ступеней. А сама же эта концепция мною подробно охарактеризована в книге, посвященной «Идеям I». Соответственно мои собственные (отчасти согласующиеся с выводами Д. Мюнха) общие тезисы относительно сути и специфики идеи и теории интенциональности, как она заявлена уже в ранних сочинениях Гуссерля, сделаны в основном тексте упомянутой книги.

2. Два противоположных движения (две тенденции) в истории философии: к образу субъекта познания как субъекта «чистого мышления» или к учету многих других способностей и функций человека как субъекта

Было бы соблазнительно, опираясь на формулы глубоко профессиональных историков философии, начертать хотя бы общие проблемные стрелы трансформации содержания исследований того поля, которое позднее закрепилось за термином субъект познания. Но вот беда: мировая философия древности или Средневековья в последние века, особенно к нашему столетию, подверглась достаточно искусственной и в то же время упорной терминологической модернизации. Читаешь историко-философские книги о Платоне, Аристотеле, средневековых авторах – и создается впечатление, что речь идёт не о мыслителях отдаленных от нас столетий, даже тысячелетий, а о философах… по крайней мере Нового времени или современности. А как было бы здорово, если бы именно узкие, т. е. высокопрофессиональные, глубоко причастные к подлинникам специалисты поведали, на каком именно языке, в каких своих словах и терминах сходное проблемное содержание (если оно вообще имело место!) было выражено в другие эпохи – соответственно, в философиях других цивилизаций. Или было бы показано, что интересующая нас проблематика в отдаленные века вообще не была найдена и исследована философией…

Поэтому, в частности, интересующую нас тенденцию не только выделять специальную тему субъекта познания, но приводить образ этого субъекта к очищению, акцентируя главным образом способность к чистому мышлению, я проясню лишь на достаточно позднем примере – взяв ее из выразительных размышлений И. Канта в «Критике чистого разума».

Имею в виду ту часть раздела «Трансцендентальная диалектика», где Кант обсуждает тенденции проблемного движения в так называемой трансцендентальной психологии.

Надо также пояснить: обозначение это, кажется, введено самим Кантом. Он имеет в виду уже в своем изложении тематически объединить, суммировать размышления разных философов (главным образом близких ему по времени), возникшие вокруг обобщенно взятой темы такого рода: «я мыслю». (Отвлечемся от того, как и почему Кант делает обобщающую форму «я мыслю», акцентируя и «я» и «мыслю», как бы единственным текстом такого постулированного им единства, как рациональная психология.)

В обсуждаемой здесь связи нам будет важен вот какой специальный аспект: Кант демонстрирует своеобразное и в самом деле происходившее в истории движение (размышлений и исследований) к обоснованию-очищению, ухватываемому следующей (тоже кантовской) схемой:

во всяком состоянии моего мышления».[267]

(И действительно, подобное движение выявляет также и реальную, и обобщенную логику движения философии в осмыслении субъекта познания, теоретическую скобку, которую Кант чисто условно именует рациональной психологией.)