Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901)

а) Отдельные философы стали считать необходимым исследовать не только отличия деятельности рационально мыслящего, в том числе ориентированного на науку познающего субъекта, а также субъекта свободы и этической ответственности, но и с не меньшим правом выявлять специфику иррационального, страдающего, даже неадекватно действующего и мыслящего, например, психически больного субъекта.

б) Четко провозглашалось, что почетной темой феноменологии должны стать также и переживания, которые Гуссерль объявил неинтенциональными – ощущения боли, страдания. А они (по Мишелю Анри, например) долженствуют быть изученными в их страстно-страдательной и в автоаффицирующей форме (т. е. в случае причинения человеком боли и страданий самому себе).

в) В более общем смысле: если классические теории познания (и субъекта) были нацелены (и это правда) главным образом на здоровый порядок, упорядочивание, словом, на рациональное, то в разных философских (и художественных, относимых к искусству), именно в новых, современных размышлениях (даже разработанных концепциях) стали отстаивать (по крайней мере равные, а нередко и преимущественные) права на изучение “иррациональных”, даже болезненных, патологических форм, реакций, способов жизни и поведения. Применительно к проблемам субъекта и субъективности эти тенденции могут быть суммарно охвачены заголовком статьи французского феноменолога Р. Бернета «Травмированный субъект». (А ведь этот автор – президент архива Гуссерля в Лувене, редактор серии изданий Гуссерлианы, профессор Лувенского университета.) Бернет, досконально исследуя и презентируя тексты Э. Левинаса, часто цитируя его, показывает: уже у этого классического для XX века феноменологического автора акцентированы вот какие темы: «субъективность чувственности как воплощение безвозвратной покинутости…» или вводятся такие более дробные различения: «субъект, который отвечает на травму, и субъект, который ей сопротивляется» [(Пост)феноменология… с. 140].

Надо учесть и многое другое, уже из новейшей феноменологии – по той же схеме интенциональности, взятой с противоположными классике, как правило, негативными, также и (психо) – патологическими знаками… Не только некоторые кондовые авторы-идеологи советского времени не преминули обличить подобные философские тенденции как проявления буржуазной философии страха и отчаяния. В описаниях феноменологии авторов другого направления, склонных серьезно анализировать феноменологию Гуссерля, можно было обнаружить сугубо рационалистический, пуристский подход к тому, что вообще-то правильно считалось отклонениями от классического рационализма… Сегодня, в один из самых опасных, глубоко кризисных этапов мировой цивилизации, нельзя не признать внимание к негативно-кризисным обострениям – как в общеисторическом развитии, так и в бытии отдельных личностей – достойными исследования сторонами жизнедеятельности отдельных субъектов познания и действия.

Неортодоксально акцентируя (находя их у Гегеля, и у его современных последователей и критиков) новые акценты и устремления к более широкому включению – уже в современную феноменологию – необычных акцентов, новые авторы не отрицают, кстати, связей с традициями философии, которые и в этих случаях сохраняются и оживляются.

Новые авторы, как и классики феноменологии XX века, вовсе не пренебрегают возможностями усмотреть подобные уклоны как и в более ранних философских концепциях, так и в некоторых, признаваемых необычными, оттенках исследований самого Гуссерля. (Пример – необычный анализ у М. Ришира необычных же, с его точки зрения, гуссерлевских вкраплений в исследовании фантазии в лекциях из курса «Первая философия[268]».)

Заговорив здесь, как о примерах, о работах не только уже ставших классическими (как Левинас или Мерло-Понти), но и новых, хотя достаточно известных к нашему времени – французских феноменологов, мы имеем возможность более подробно использовать материал одной из лучших недавних книг, вышедших в России.

3. Case study: О современном расширении диапазона феноменологических исследований проблем интенциональности – по книге «(Пост)феноменология. Новая феноменология во Франции и за её пределами»

Проанализированная в предшествующих разделах Приложений тенденция, связанная с существенным расширением – и, как мы установили, уже в ранних, второй половины 90-х годов XIX века текстах Гуссерля – диапазона и характера исследований интенциональности находит своё весьма интересное, впечатляющее продолжение и в вариантах учений, и в дискуссиях феноменологов XX и XXI веков.