Расскажи мне…

Мне очень хотелось, чтобы меня отправили на прежнее место работы, где у меня были друзья и, работая, не надо было думать.

Как раз в этой время ввели новый учет: вместо нарядов – сменные рапорта.

В электро-сборочном цехе было восемь бригад, и все мастера (вольные) принесли написанные сменные рапорта, завалив весь стол старшего бухгалтера Тамары.

Хватаясь за голову, она бегала то к главному бухгалтеру – Михаилу Викторовичу, то к начальнику цеха.

Вместе с Верой и Надей обсуждала, что делать, чтобы справиться в срок.

Выхода они не находили и к обработке сменных рапортов в тот день так и не приступили.

Тамара сказала, что подаст заявление об уходе.

Когда кончился рабочий день, Игорь сказал мне, чтобы я не уходил в жилую зону, а остался.

Когда все ушли, он позвал меня в свою кладовую, где угостил меня выпивкой и закуской, а потом и чифирем.

Игорь ушел, а я, боясь в таком состоянии выйти в жилую зону, остался и зашел в кабинет бухгалтерии.

Времени до конца второй смены было много, делать мне было нечего, поэтому, собрав все рапорты, я их обсчитал, заполнил накопительные ведомости и, выйдя со второй сменой в жилую зону, пошел спать.

Когда назавтра я пришел на работу, Тамара, Вера и Надя от радости не знали, что делать.

Тамара дала мне рассчитать зарплату заключенным электро-сборочного цеха. Теперь отказываться я не мог и не хотел, а поэтому быстро рассчитал.

Тамара понесла все к главбуху, чтобы похвастаться, но получилось то, что мне пришлось работать со всеми цеховыми бухгалтериями.

К концу рабочего дня к нам зашел начальник цеха – Юрий Константинович, поздравил меня и пригласил в свой кабинет.

В кабинете я увидел несколько мастеров и понял, что меня пригласили выпить вместе с ними чифир.

И вольные, и заключенные в колонии имели пристрастие к чифиру (заварка чая), хотя чай в ИТК был строжайше запрещен.

Пока один мастер готовил чифир, Юрий Константинович играл в шашки с другим.

Он считался хорошим шашистом и обыгрывал всех мастеров и заключенных. Узнав, что я тоже играю в шашки, предложил сыграть.

Хотя он и считался хорошим шашистом, но был примитивен и знал только несколько приемов. Однако, он был очень азартным игроком.

Когда он выиграл у меня первую партию, очень радовался, но больше, не то чтобы выиграть, но и свести партию вничью, я ему не позволил.

После этого, почти ежедневно, мы с ним играли.

Один раз в три месяца ко мне приезжала жена и передавала передачи, которые разрешали брать, вопреки всем правилам (сам удивляюсь).

Когда я перешел в электро-сборочный цех, то все, что имел, положил в несгораемый шкаф и, наконец, стал спокоен.

Дело в том, что раз в месяц в колонии был генеральный шмон (т. е. обыск).

В такой день всех заключенных без исключения выгоняли из жилых секций и выстраивали в колонну, как на поверке.

В жилую зону входила рота охраны и вместе с нашими контролерами и оперативниками производила обыск.

Это был не обыск, а грабеж.

Солдаты, да и наши контролеры, брали не только запрещенные предметы, но и все, что им приглянется.

У меня была пара портянок из фланели, сшитых для меня дочкой, и я их берег. Они лежали у меня в тумбочке, и каждый день перед сном я целовал их, так они были для меня дороги. И вот их во время шмона у меня забрали.

Я ходил к оперативникам, к начальнику оперативно-режимной работы, к начальнику отряда, но вернуть их не смог.

Мне кажется, что даже после приговора суда, я страдал меньше, чем после этого случая. Но жизнь ломала меня, и мне предстояло привыкнуть еще к одной несправедливости и подлости.

Итак, я начал работать в электро-сборочном цехе.

По разрешению нарядчика, меня до развода пропускали в рабочую зону, а по окончанию работы, около 22 часов, выпускали. Таким образом, в течение дня я выходил в жилую зону только на обед.

«Мои женщины» обнаглели до предела, и всю работу взвалили на меня, а сами занимались чем угодно, только не работой.

Я был этому даже рад, так как во время работы ни о чем другом думать не приходилось, а это меня устраивало.

Я днем, когда было мало работы, выходил в цех и помогал ребятам собирать блоки управления, чтобы вечером, когда вольные уйдут домой, сделать свою работу.

Несмотря на то, что у меня появилось много знакомых, я старался как можно меньше бывать в жилой зоне.

В воскресенье (выходной день) завхоз отряда раздавал билеты в клуб на просмотр кинокартины, а перед просмотром послушать лекцию.

Всего за день было три сеанса, чтобы кинокартину могли посмотреть все заключенные, а клуб вмещал около четырехсот человек.

Постирать белье, помыться в бане, почитать книгу, сыграть в шахматы, шашки, домино – все это было в мой выходной день, так что он был полностью заполнен.

Надо сказать, что, несмотря на то, что я очень медленно входил в жизнь ИТК, пользовался у заключенных уважением, и вся молодежь называла меня дядей Мишей, а сверстники и старшие – Моисеем Абрамычем.

Около трех месяцев я работал в электро-сборочном цехе, когда снова пришел за мной нарядчик.

Дело в том, что по рабочей зоне хождение заключенных были категорически запрещены.