Расскажи мне…

Несмотря на занимаемый им пост, я выписывал им чек для оплаты, а после оплаты ставил в общую очередь и выписывал накладную и пропуск на вывоз.

Один куб. м «дров»-отходов стоил 2 рубля 80 копеек.

Все выписывали не более одного – полутора кубометра, хотя машины загружали полностью (это не менее 8 куб. м).

Часто под отходы просили положить хорошие доски, оконные и дверные блоки, краску и другие стройматериалы, а для расплаты с заключенными приносили несколько пачек чая, зная, что себе я ничего не возьму.

Однажды, меня вызвал начальник колонии Химин И.А. и велел составить калькуляцию на строительство беседки, чтобы было недорого.

Внутри беседки должна была быть полированная мебель, а на крыше три голубятни.

Вызвав мастера, я с ним долго «ломал голову», но дешевле 300 рублей никак не выходило.

Когда я с этой калькуляцией пришел к Химину, он, разорвав ее, сказал, что считал меня более умным и велел составить новую – не более чем на 15 рублей.

Пришлось составить калькуляцию на «собачью будку» за 12 рублей. За свою сообразительность я получил от Химина благодарность.

Эти мелочи постепенно просвещали меня.

Прошел почти год, как я попал в ИТК.

У меня была работа, занимавшая до шестнадцати часов в сутки, и это меня удовлетворяло.

Письма из дома от жены и детей, мамы и сестер, свидания с ними – успокаивали и поддерживали меня.

По-настоящему, я ни с кем из заключенных не сходился и порядков колонии, кроме тех, которые касались лично меня, не знал.

Весной 1965 года главный бухгалтер, вызвав меня к себе в кабинет, сказал, что меня переводят работать в нарядную, но оставляют за мной и всю бухгалтерскую работу. Что только на таких условиях он согласился меня отдать, хотя это приказ начальника колонии.

Теперь мне приходилось с утра бежать в нарядную, делать строевую записку, а потом – в бухгалтерию.

После обеда, когда я опять пришел в нарядную, Николай, который в то время был нарядчиком, спросил меня, пообедал ли я.

Хотя я пообедал, он велел идти вмести с ним в столовую. Обед уже кончился, и столовая была пуста.

Николай, вызвав заведующего столовой и главного повара, представил им меня и предупредил, что отныне кормить меня они должны «как положено», а мне велел приходить в столовую после всех.

Очень скоро я понял, что работать на два фронта невозможно.

Тогда, по приказу начальника колонии, всю мою бухгалтерию перенесли в нарядную, а все, кому было нужно, ходили ко мне туда же.

Сама работа в нарядной отнимала немного времени, но требовала постоянного моего присутствия. Буквально, с подъема до отбоя.

Кроме этого приходилось чертить очень много различных форм.

Главный бухгалтер, узнав, что черчение различных форм отнимает у меня много времени, велел дать ему все образцы, и через несколько дней я получил все «формы» отпечатанные типографским способом.

Теперь мой день проходил так.

В шесть часов утра я входил в нарядную, куда мне приносили строевые записки из областной больницы, из санитарной части и от ДПНК.

На основании этих записок я делал общую строевую записку для начальника ЧИСа: для выписки продуктов и выдачу питания всем заключенным по отрядам и бригадам.

К семи часам в нарядную приходил главный повар, приносил мне завтрак и забирал строевые записки.

В семь тридцать я давал старшему контролеру данные о количественном составе заключенных в ИТК, а нарядчику о количестве заключенных для вывода на работу по цехам и бригадам.

Пока происходила поверка и развод на работу я завтракал.

Кабинет, в котором размещалась нарядная, был маленький и темный, а ко мне весь день ходили из заводоуправления, поэтому по приказу начальника ИТК меня перевели в другой, расположенный над проходной из жилой зоны в областную больницу.

В новом кабинете мне поставили большой письменный стол, несгораемый шкаф, диван, простой шкаф, маленький стол и внутренний телефон номер 54.

Очень скоро я наладил работу нарядной, где работал, вплоть до освобождения, без малого почти десять лет.

Если до этого я не очень вникал в жизнь ИТК, то теперь должен был окунуться в нее с головой. Теперь я «вел» заключенного от начала до конца, т. е. от поступления в ИТК и до освобождения.

Один-два раза в неделю в ИТК привозили этап: от нескольких заключенных до двадцати.

Принимали их в таком же порядке, как когда-то меня, но после того, как я наладил работу нарядной, прием этапа изменился.

Теперь начальник спецчасти звонил мне в нарядную, и я, предупредив начальника ЧИСа, шел на вахту, где вместе с ним встречал этап.

Сначала я вел этап в помещение КПП, где начальник спецчасти проверял всех по личным делам, а я составлял список, в котором (на основании личного дела) указывал фамилию, имя, отчество, год рождения, статью, начало и конец срока, а также образование и специальность (на основании опроса самих заключенных).

После этого, вызвав контролера, я вел этап в баню.

Там заключенных раздевали, забирали все лишнее (для передачи родственникам), стригли и запускали в моечное отделение.

При выходе из бани они получали одежду заключенных, и я вел их в столовую, а потом фотографироваться.