Расскажи мне…

Ко всему прочему он был страшный трус и очень боялся всех заключенных.

И вот от такого человека зависела судьба целого отряда.

Став нарядчиком, я прежде всего занялся подбором кадров хоз. обслуги, т. к. жизнь в ИТК зависила от нее.

Так завхозом первого отряда стал Иванов Александр Иванович, которому в то время было лет пятьдесят.

Отбывал он наказание по статье 102 – за убийство соседа по деревне из охотничьего ружья. Через несколько лет его помиловали.

Став завхозом, Александр Иванович освободил для меня кровать в углу около окна, и надо мною никто не лежал.

По норме на одного заключенного положено 3 кв. м жилой площади, но у нас бывало и меньше. Можно представить, какой воздух был в спальне, когда там находилось полтораста заключенных. Особенно зимой, когда не открывали окон.

Я же всегда мог открыть форточку, т. к. имел два хороших одеяла и две подушки в нарушение всех правил, но с разрешения начальства.

Вот такие преимущества (о других расскажу дальше) и позволили мне выжить в колонии.

Как я говорил, штатное расписание на хоз. обслугу было у меня, и следить за хоз. обслугой поручили тоже мне. Поэтому я стал заменять все должности теми, с кем был знаком.

В хоз. обслугу входили: нарядная, столовая, баня, парикмахерская, прачечная, сапожная мастерская, санитары санчасти и областной больницы, дневальные общеобразовательной школы, ПТУ и отрядов, завхозы, рабочие по двору и рассыльные – все службы, от которых зависела жизнь в ИТК.

Во всем этом мне помогал и поощрял начальник ИТК.

Теперь я всегда ходил в чистом и спал на чистой постели, был сыт и прилично, с точки зрения заключенного, одет.

Несколько раз за все годы мне пришлось составлять ведомости для юридического института и Министерства.

Это были большие «простыни», в которых нужно было указать много разных данных на половину или на одну треть всех заключенных, находящихся в ИТК. Часть этих данных была у меня, остальные я собирал со всех служб.

Таким образом, выяснилось (и это проверялось неоднократно), что более 90 % заключенных – это люди в возрасте от 18 до 25 лет.

Более 60 %, освобожденных из колонии, в течение первого года на свободе снова совершают преступление, как правило, более тяжкое, и не в одиночку, а тащат за собой и своих друзей.

Подавляющее большинство заключенных в нашей колонии было с первой судимостью.

Они не имели никакого представления о жизни в ИТК, да и жизненного опыта, т. к. были молоды.

Первый «урок» они получали от следователя, который говорил им, что ко всем они должны обращаться со словами «гражданин начальник», т. к. их товарищ – брянский волк.

В общей камере тюрьмы, где были такие же, они старались показать себя героями, но весь их героизм проявлялся в цинизме.

Когда их привозили в колонию, а я принял таких около пяти тысяч, надо было видеть их глаза, чтобы понять, как они напуганы тем, что их ожидает.

Сначала у них забирают всю одежду, выдают «форму» заключенного и ведут в секцию отряда. Там, такие же, как они, но уже отбывшие какой-то срок заключенные, угощают чифирем или наркотиком, а потом забирают новую одежду и дают тряпье, предупреждая, что изобьют, если они проговорятся.

Когда я стал нарядчиком, то меня очень удивляло, что на следующий день, собирая этап, видел всех в тряпье. На мое недоумение мне отвечали, что так оделись для работы.

Через небольшое время, когда я понял эту «механику» и завоевал среди заключенных авторитет, принял меры через завхозов отрядов, и всех «умников», которые обижали новичков, отправил в ШИЗО на пятнадцать суток каждого.

И все же, в дальнейшем, пришлось этап держать отдельно, пока они не привыкали.

Чай, спиртные напитки и наркотики в ИТК были строжайше запрещены, и за их употребление наказывали ШИЗО (штрафной изолятор) или ПКТ (помещение камерного типа).

Большинство заключенных, находящихся в нашей ИТК, были из Тулы или Тульской области. На заводе работало около двухсот вольнонаемных, а еще и в колонии их было очень много: учителя, санитарки, бухгалтерия, и все жили в Туле.

Вот через них и проникали в ИТК спиртные напитки, наркотики, чай, а, главное, деньги, переданные родственниками.

Это был своеобразный «промысел».

За одну пачку чая, стоимостью в 48 копеек, сначала брали один рубль, а потом – два. За бутылку водки – в два раза больше ее стоимости, а за наркотики – даже трудно представить сколько.

Другая часть этих предметов попадала в ИТК путем «переброса».

Те, кто освободился из ИТК, или родственники заключенных, предупрежденные во время свиданий, набивали чулки чаем, а в грелку наливали водку и старались перебросить в ИТК в условленном месте.

Запрещенные предметы шли в ИТК и другими путями.

Вновь пришедший этапом заключенный, попадая в секцию и не желая показаться лопухом, попадался на удочку и в зависимость от вновь приобретенных друзей – кентов.

Если их угощали чифирем, водкой или анашой, то в худшем случае они для начала попадали в ШИЗО суток на пятнадцать, где у них было время подумать о своей дальнейшей судьбе.

У нас в колонии а ШИЗО было четыре камеры по 6 кв. м каждая.