Расскажи мне…

Тот упал, поскользнувшись на корке от банана, ударился виском о бровку тротуара и умер.

Так Персиянов Сережа стал убийцей своего друга.

Еще одним парнем, с которым я познакомился, был Синицын Володя.

Он был осужден по статье 146 ч. 2 к десяти годам.

Он очень ко мне привязался, и поэтому рассказал о себе все.

Жил он с родителями в Туле, в собственном доме.

Володе было около шестнадцати лет, когда из заключения вернулся его старший брат. Поселившись с Володей во флигеле своего дома, старший брат начал постепенно приучать его к своей идеологии.

Володя очень любил своего брата и верил ему, как богу. А у брата Володи были свои планы: наученный опытом, он решил быть более осторожным и не привлекать к своей «деятельности» никого, кроме брата.

Прежде всего брат стал развивать его физически.

Я сам видел, что отбыв в ИТК много лет, Володя мог «ходить» на руках целый час, и не уставал.

После этого братья занялись подделкой чеков в магазинах. Делали они это так.

Володя выбивал в кассе чек на маленькую сумму и передавал его брату, а тот, подделав цифры, брал дорогостоящую вещь. Но вещи надо было где-то продавать, да и заходить в магазин во второй раз было опасно.

Тогда брат Володи сделал из охотничьих ружей два обреза, и братья занялись грабежами магазинов.

Они выезжали в какой-нибудь заранее разведенный населенный пункт, и перед закрытием местного магазина входили в него.

Володька становился у двери, держа всех находившихся в магазине под прицелом, а его брат, угрожая оружием, забирал кассу.

Убегая, чтобы запутать следы, они делали пробежку в несколько километров, прежде чем вернуться домой.

Так как брали они только деньги, найти их было очень трудно.

Как-то раз зимой, «взяв» очередную кассу и выбежав из магазина, они увидели, что их преследуют.

Недалеко стояла запряженная в сани лошадь, а в санях сидел мужик.

Брат Володьки, оглушив мужика обрезом, выкинул его из саней и по целине, чтобы их не могли преследовать на машине, они погнали к Туле.

Не доезжая до города, бросив лошадь и сани, они вернулись к себе во флигель. Но оставленный ими след привел оперативников в Тулу, где и начали искать преступников.

Володю забрали на работе: он был учеником слесаря. Брата взяли дома.

После суда брата Володьки расстреляли, а ему, как малолетке, дали десять лет.

После освобождения Володька женился на секретарше Химина И.А. и поступил работать на завод.

Это я узнал из его писем, присланных мне в ИТК.

Надо сказать, что более половины заключенных были осуждены по статье 206 – за хулиганство и имели сравнительно небольшие сроки. Поэтому они меньше запоминались.

Запомнился мне Мусатов Толик.

Я обратил на него внимание, потому что на голове у него волосы росли маленькими седыми и черными пучками.

До ареста жил он в рабочем поселке вблизи Тулы вместе с матерью. Отслужил в армии, вернулся домой, поступил на работу.

Однажды, сосед, такой же молодой парень, пригласил его на свою свадьбу.

Во время застолья, когда все перепились, жених со своим приятелем вспомнили о какой-то обиде, которую причинил им Толик.

Началась драка, и Толик, упав на стол, схватил в руки кухонный нож.

Дальше все было просто: жениха он убил ударом в горло, а его приятеля ранил в глаз.

Суд приговорил его к высшей мере наказания. Он находился в камере смертников более месяца.

Его бы расстреляли, если бы не вмешался его сводный брат, служивший в Советской Армии в чине полковника.

Когда я с ним познакомился, назвать его нормальным человеком было нельзя.

Даже через несколько лет он не был нормален, да и вряд ли когда-нибудь будет, но врачи считали его вменяемым, так как он был сравнительно тихим.

Я работал в бухгалтерии заводоуправления и день свой распределял так. Вставал в шесть утра и сразу шел в рабочую зону, где оправлялся, мылся, завтракал и, закурив, приступал к работе.

Все ДПНК и контролеры знали, что я в заводоуправлении.

Приходили вольные, я сдавал сделанную работу главбуху, получал другие задания и продолжал работать до обеда.

На обед выходил в жилую зону, но отдельно от строя.

Пока контролеры обыскивали заключенных при выходе из рабочей зоны в жилую, успевал пообедать и вернуться к работе.

Второй раз выходил из рабочей зоны в жилую на ужин, а в третий раз – после сигнала отбой, который в ИТК был в 22 часа.

Так что в жилой зоне я находился очень мало времени, проводя весь день на работе.

Главный бухгалтер установил такой порядок: все сотрудники бухгалтерии, уходя в отпуск (или еще куда-то) должны были передать мне свой участок работы.

Таким образом, несколько лет я рассчитывал зарплату всем вольнонаемным, выписывал счета для банка, вел учет основных средств, складов и всей заводской «незавершенки», а кроме этого выполнял полный объем работы бухгалтера стройгруппы и ОГМ.

Весь вольнонаемный состав и офицеры жили в Туле.

У многих из них было печное отопление, поэтому они писали заявления начальнику колонии с просьбой выдать им отходы производства на «дрова».

Подписав заявление у начальника колонии и главного бухгалтера, они приносили его мне.