Расскажи мне…

Я сохранила весь текст папиной рукописи за исключением небольших фрагментов, которые считаю не интересными для посторонних читателей.

Я могла бы добавить то, что слышала от папы, и что не вошло в его рукопись, но не хочу изменять стиль его изложения.

Однако, чтобы пояснить о чем он хотел рассказать в последнем эпизоде, я привожу информацию из Интернета.

После смерти Сталина к власти в стране пришел Никита Сергеевич Хрущев. Развенчав культ личности Сталина, Хрущев приступил к многочисленным экспериментам над народным хозяйством страны, зачастую совершенно непродуманным. Это привело в конечном итоге к длительным очередям за хлебом, а во внешней политике – к угрозе третьей мировой войны.

Наступление на теневых предпринимателей началось в последние годы правления Н.С. Хрущева.

С начала 60-х годов, а точнее, в преддверии XXII съезда КПСС (октябрь 1961 г.), в практику правоохранительных органов была возвращена жесткая репрессивная политика по отношению к «цеховикам», валютчикам и спекулянтам, в простонародье именуемым расхитителями социалистической собственности. По стране прокатились громкие судебные процессы над данной категорией преступников, завершившиеся расстрельными приговорами.

В этом сыграли свою роль постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 17 августа 1962 г. «О мерах по улучшению деятельности советской милиции» и закрытое письмо ЦК КПСС от 22 марта 1962 г. «Об усилении борьбы с взяточничеством и разворовыванием народного добра».

Самым беспрецедентным убийством государством своих сограждан в хрущевское время по приговору суда явилось так называемое «дело валютчиков», или дело Яна Рокотова и Владислава Файбишенко. Произошло это в середине 1961 года.

Ян Тимофеевич Рокотов родился в 1929 году в интеллигентной семье. Отец его был директором крупного ленинградского предприятия.

Во время учебы в институте на юридическом факультете в конце 40-х годов Яна арестовали органы МГБ и, обвинив его в антисоветской деятельности, отправили на 8 лет в лагерь. Но хрущевская «оттепель» освободила молодого человека из заключения, и Рокотов переехал в Москву, где у него проживала тетя. Этот переезд стал роковым событием в жизни Рокотова.

Летом 1957 года в Москве состоялся Всемирный фестиваль молодежи и студентов, во время которого Рокотов впервые стал свидетелем скупки валюты у иностранных туристов его товарищем по лагерной отсидке. С этого момента и он вполне сознательно выбрал для себя новое поле деятельности – стал валютчиком.

Валютные комбинации Яна были столь умело продуманы и настолько эффектны, что ходили слухи, будто в Западной Германии ему была присуждена премия за лучшую финансовую сделку последних десятилетий, а один из городов сделал его своим почетным гражданином. Если это даже легенда, то она сама по себе свидетельствует о той дани уважения, которое его финансовые способности вызвали в деловых кругах.

Добрались до Рокотова лишь в мае 1961 года, когда КГБ провел широкие аресты в среде московских валютчиков.

Столь удивительную неуловимость Рокотова вполне можно объяснить, если принять в расчет тот факт, что он был негласным агентом МВД и состоял в приятельских отношениях с самим начальником валютного отдела Петровки, 38. В мае 1961 года эта «дружба» закончилась, когда начальник – майор, почувствовав, что запахло жареным, сдал своего агента КГБ.

19 мая все центральные газеты поместили информацию из КГБ СССР и союзной Прокуратуры об аресте группы валютчиков.

Вместе с Рокотовым были арестованы: 23-летний Владислав Файбишенко, искусствовед Надежда Эдлис и ее муж музыкант Сергей Попов, ученый Иустин Лагун, москвичка Мушибиря Ризванова и три брата Паписмедовы из Тбилиси.

К этому делу было приковано самое пристальное внимание со стороны руководства союзного КГБ, с каждым из арестованных лично повидался председатель КГБ СССР Александр Шелепин.

Огромный резонанс в обществе вызвал и суд над валютчиками, который состоялся в июне 1961 года в здании Мосгорсуда, что на Каланчевке. «Комсомольская правда» и «Известия» напечатали на своих страницах обличительные статьи с убийственными названиями: «Стервятники», «Стервятники держат ответ». Эпитеты типа «мерзостное отвратительное впечатление», «мерзкие подонки» и т. д. обильно усыпали эти статьи.

Однако, несмотря на всю истерию, поднятую газетами вокруг этого дела, подсудимые держали себя в зале суда довольно раскованно, не чувствуя за собой слишком большой вины. Они пока не догадывались, какую директиву относительно их судьбы в скором времени спустят сверху кремлевские руководители.