Рассказы

Я был в штатском: авиационная куртка «Top Gun A–15» со множеством нашивок, серые узкие джинсы от и, в довершение образа, кроссовки от «John Lobb». Он же пришел в засаленом зеленом пиджаке; на голове его топорщилась салатовая шляпа–пирожок. Я заказал ему эль и предложил сыграть в кикер; он вежливо отказался, а потом произнес, глядя перед собой:

— Человека узнают по его компании. Сколько тут пилерсов? Все, или есть еще честные люди среди английских пьяниц? Хочется верить. Скажите мне, так оно или нет? Не тяните.

— Почти все, — кивнул я. — Бармен не наш, он из контразведки.

— Смешно, — сказал Шутер. — Клубок муравьев и одна ломехуза. Я здесь, похоже, единственный человек.

— У вас нет гражданства, — произнес я, пальцем отстукивая по гладкому дереву стойки. — Вы не человек.

— Правда? Вот досада.

И оба мы рассмеялись.

Лед был сломан; я поднес ему бокал эля, с благодарностью принял. Обсудили королевскую политику и недавнюю войну на Ближнем востоке; сошлись на том, что единственный шанс спасти страну — пригласить на трон Джона Лакленда. Шутер завел разговор о футболе (болел он за «Nottingham Forest»); но я, увы, поддержать его не смог — поскольку сам футболом не увлекался. Зря, сказал Шутер. Я виновато кивнул. Мы снова выпили.

— Мою кошку, — говорил Шутер, — зовут Мэрион. Прелестная дурочка. Свою профессию держу от нее в тайне; узнаешь, бедняжка, расстроится. Из‑за нее и веду эту двойную жизнь. Так бы давно раскрыл свою личность, стал бы честным мономаном… А вы?

— Я обычный полицейский, — чуть поморщился я. — Жена, дети. Все как полагается. Давайте бренди закажем; у меня горло просохло, надо смочить.

— Давайте, — пожал плечами Шутер.

Чуть позже, когда мы оба сидели, разомлевшие от выпивки и хорошего разговора, Шутер наклонился ко мне и произнес:

— Уже два пополуночи. Когда вы стрелять в меня будете, а?

— Еще часок посидим, — взмолился я.

— Вас же свои заподозрят, — сказал Шутер. — Стреляйте сейчас. Может, и убьете меня; вам будет и награда, и повышение. Давайте. Хватит уже тянуть, мистер пилерс.

Я потянулся за служебным «Ругером» — и тут Шутер коротко, без замаха двинул мне в челюсть. Я упал, и «Ругер» оказался в руках Шутера. Он закричал: «Спокойно, друзья!» Вскочившие было полицейские присели; Шутер взвел курок — и, рывком поставив меня на ноги, приставил «Ругер» к моему затылку.

— Одна картинка стоит тысячи слов, — проговорил Шутер довольно.

Не опуская «Ругер», он вывел меня на улицу; там он хлопнул по моему плечу, сказал: «До встречи» — и скрылся в одной из темных подворотен. Была ночь, щербатая луна висела в небе; я посмотрел наверх и, помолчав немного, улыбнулся луне.

Закончив с необходимой бумажной работой (отчет по делу Шутера), я вернулся домой; было это в третьем часу ночи. Жена спала, сбросив одеяло на пол. Я лег рядом с ней — и тут же заснул, свернувшись калачиком.

На душе было легко.

Через неделю Шутер ворвался в Ньюгет и, после определенных проволочек, убил этого болвана Макхита. Отпраздновал свою победу Шутер в здании канцлерского суда; в застолье принимали участие беглецы из Ньюгета, числом под тридцать, и сам лорд–канцлер — почтенный Чарльз Фальконер; ближе к обеду его убили. В прессе участников застолья окрестили «Клубом адского пламени», а Шутера — признали телемитом и практикующим некромантом. Веселья было много. «Пастух за морем, вот и скот и разбрелся», — высказалась Габриэлла; и я умеренно поддержал ее.

Встретились мы с Шутером еще несколько раз; и всякий раз встреча проходила в пабе «Трент». Как‑то раз Шутер рассказал мне одну историю: