Рассказы

Мы вместе покинули бар. Значок остался лежать на стойке.

Во вьетнамском отсеке нестерпимо воняло тушеной морковью и немытым человеческим телом. Узкоглазые толпились у питательных ям — почерневших пластмассовых бассейнов, над которыми возвышались жирные модифицированные киборги с вываленными наружу желудками; киборги то и дело распахивали пасти, струями выблевывая синтезированную пищу в жадные воздетые ладони. Вот оно, решение вьетнамского вопроса.

Коротко и ясно.

Нормальная гравитация была лишь вдоль извилистых тротуаров — сходя с них, прохожие тут же переворачивались в воздухе, теряя точку опоры. Ебучие узкоглазые сэкономили на гравимоторах, или им бог (не знаю уж, кому они поклоняются) запретил — так или иначе, выглядело это убого.

Нам предложили ребенка. Беззубая женщина протягивала нам его прямо в лицо, младенец плакал, его красное сморщенное личико мелко подрагивало, изо рта текла слюна. Я сказал:

— Да отвали ты! — и увлек мою спутницу дальше.

На нее этот случай не произвел никакого впечатления — похоже, здесь это в порядке вещей.

Она завела меня в свою каморку.

Здесь было темно и тесно. В углу стоял алтарь с фоторамками. Дым от зажженных свечей вел себя странно: он не поднимался кверху, а свертывался в маленькие дымные шарики и начинал расти. Понятно. Она тоже сэкономила на моторе. Я ощутил неприятное сосущее чувство под ложечкой, и ожидаемо взлетел. Теперь я парил под потолком, шевеля руками, как осьминог.

— Бля, — сказал я.

Так и обосраться недолго.

Вьетнамка со смехом потянула меня за ремень. Прикосновение стальных пальцев слегка напрягло меня; впрочем, я быстро взял себя в руки и помог ей со штанами. Уперевшись спиной в потолок, я стал стаскивать с себя футболку; штаны парили рядом, беззвучно шевеля ремнем.

Было чертовски неудобно, но я изогнулся, поджал ноги к груди и кое‑как стащил с себя плавки.

Теперь я парил перед ней абсолютно голый.

— Я тебе не нлавлюсь? — рассмеялась вьетнамка, указывая на мой скукоженный член.

— Разденься, что ли, — я поежился.

Она покачала головой.

— Тебе не понлавится. Не стоит.

— Да господи, — я подплыл к ней и внезапно перевернулся в воздухе. Теперь я висел вниз головой, и мой член оказался прямо перед ее лицом. Она хихикнула и ткнула меня в живот.

— Мало выпили, — заключил я.

— Да, — сказала она, слегка шевеля обутыми в сапоги ногами.

Бля.

Я висел вниз головой. Гравитации не было, но чувство все равно оставалось неприятным. Нужно было найти точку опоры. Я протянул руки и взял ее за талию. Она внимательно смотрела на меня снизу вверх. Недолго думая, я расстегнул ее джинсы и свободной рукой полез к ней в трусики.

— Эй, — забеспокоилась она.

Одна нога ее оказалась целиком металлической. Плоть и сталь соединялись неровным бугристым швом — проходившим как раз между по–девичьи голым лобком и бедром. Я быстро посмотрел на нее. Она молчала. Я сдвинул трусики и на пробу сунул внутрь палец. Она оказалась совершенно сухой.

— Тебе страшно? — спросил я.

Она не ответила. Закрыв глаза, она парила в пустоте.

— Хуевая из тебя проститутка, — сказал я и ткнулся носом в ее вагину.

Вскоре из нее потекли первые соки. Она начала шевелиться. Ее тяжелые руки не могли найти покоя — они то поднимались вверх, нервно поглаживая тощую шею, то бессильно опускались вниз. Соски отвердели, натянув тонкую серую майку. Внезапно она вздрогнула всем телом и издала сдавленный звук.

Ее бедра качнулись ко мне.

Она вся дрожала от возбуждения. Капли смазки медленно отрывались от пылавших половых губ и поднимались вверх. Живая нога трепетала; механическая оставалась мертвой. Я ввел в нее пальцы — два, затем третий, и начал двигать медленно, но ритмично.

Где‑то внизу она закусила губу и с обреченным видом схватила мой отвердевший член.

Она боялась, что от ее прикосновений он опадет.

Но я к тому времени слишком возбудился, чтобы обратить внимание на холодные пальцы. Пускай они и стальные.

— Я так не могу, — она дрожала.

— Кончай, — с трудом произнес я.

— Нет! — с отчаяньем в голосе закричала она.

Обхватив меня за бедра, она совершила кульбит и оказались лицом к лицу со мной. Теперь мы оба висели вниз головой. Я видел ее черные распахнутые глаза.

— Как хочешь.

Уцепившись рукой за подоконник, она раздвинула ноги и раскрылась передо мной, как устрица. Я помедлив немного, ловя рукой член, затем приноровился и все‑таки вошел в нее. Проникновение было влажным и сильным. Вьетнамка заскулила. Я взял ее сзади за напрягшиеся бедра и подтянул тело поближе, чтобы устроиться у нее за спиной. Мимо проплыл дымный шарик. Я провел рукой по втянутому животу — она затрепетала — и жестко сгреб ее небольшие груди. Майка мешалась, так что я задрал ее и жадно стал водить пальцами по обнажившемуся женскому телу.

— Да тлахай меня уже! — взвизгнула она, когда я ущипнул ее за сосок. — Ненавижу тебя! Уебок!

Принимаю капитуляцию, подумал я и вдруг заржал.

— Окей, — сказал я.