Рассказы

Старик плакал от боли. Слезы его, теплые и маслянистые, капали на запястье Роберту. Гадость. Роберт перевел взгляд вниз — так и есть, ботинки испачканы ярко–красной кровью. Но что поделать? Такая уж работа.

— Давай же, — встряхнул Роберт Старика.

Тот простонал:

— Ре… Регана!

— Регана–2? — спросил Роберт.

Старик рыгнул от страха. Колени его судорожно задергались.

— Не убивай… я не хотел, — икая, прорыдал он, — не хотел! Не убивай меня, пожалуйста! У меня есть… есть…

Роберт слегка заинтересовался.

— Что есть?

— Дети! У меня есть дети! — затрясся Старик.

Роберт помолчал.

— Прости, дети меня не интересуют, — сказал он наконец. — Твои пять минут закончились.

Старик выпучил глаза; он хотел, возможно, произнести банальность вроде «Ты же обещал!» или «Но ты сказал…» Роберт не дал ему этого сделать. Третий выстрел, на этот раз в распахнутый рот — и Старик забился в агонии.

Роберт встал, утер окровавленный пистолет платком и позвонил в колокольчик; пусть уберут тело.

— Регана–2, — пробормотал он. — Проклятье. Забыл спросить, где именно на Регане прячется Ямамото. Планета‑то большая.

Алекситим

Общегалактическое время — время Гринвича.

Не стоит путать Гринвич с Greenwich, зеленой весью Старой Земли. Гринвич — город на берегу Лузитанского моря. Через него проходит нулевой меридиан Новой Земли.

Общегалактическое время — 00:23. Дата — 11/04/243. Умер последний Кайво. И без того измученный, смертельно больной, он был избит советником Шанье Оллертом и на двадцать третьей минуте скончался от побоев.

Советник Оллерт удивился.

— Сдох, что ли? — пробормотал он, ощупывая горло трупа. — Раньше эти твари крепче были. Сукины дети.

— Могу я утилизировать останки, советник? — спросил секретарь. В руках он держал винтовку.

— Делай что хочешь, — ответил Оллерт.

Он отошел к краю пещеры и, вынув пачку сигарет, закурил. Наверху гроздьями висели оскверненные соты Кайво. По углам громоздились трупы; солдаты выжигали их с помощью огнеметов и плазменных винтовок. Запах стоял тяжелый, неприятный — но Оллерт привык к нему и сейчас практически не замечал.

Пальцы слиплись от крови. Оллерт зачем‑то начал оттирать их.

— Дерьмо, — бормотал он, — дерьмо собачье.

— Советник, — подошел к нему секретарь.

— Да?

— Мне бы поговорить с вами, — сказал секретарь, и вдруг смутился. — Я вчера, когда мылся в душе, увидел у себя пятна на животе. Пятна черные и твердые. Как считаете, это нормально? Это не трещотка?

— Нет, — раздраженно ответил Оллерт. — Трещотка на людей не действует.

— Но вирусы ведь мутируют. Как грипп. Трещотка могла и на людей перекинуться.

Оллерт вгляделся в его юное встревоженное лицо.

И сказал:

— Ну, могла, могла. И вправду могла. И что прикажешь мне делать? Сам знаешь, как быстро убивает трещотка. Хочешь, я тебя утилизирую — прямо здесь и сейчас?

— Советник, — побледнел секретарь.

Оллерт вынул изо рта тлеющую сигарету и, понюхав ее, с отвращением отбросил в сторону.

— Воняет чем‑то, — пояснил он. — Слушай. Ты когда‑нибудь болел гриппом?

— Да, часто, — сказал секретарь, и в голосе его почему‑то появилась надежда.

— А я — никогда, — признался Оллерт. — Вот сказал себе: никогда не буду болеть — ни гриппом, ни какими‑то другими болезнями. Дал установку: не болеть. И не болею, что самое интересное.

— И что мне делать? — спросил секретарь.

— Да откуда я знаю, — произнес Оллерт. — Верь, что ты здоров. А хочешь, убеждай себя в обратном. На твой выбор.

Секретарь, пребывая в растерянности, ушел. Оллерт закурил новую сигарету.

— Дерьмо, — сказал он.

Затем медленно задрал голову и посмотрел на опустевшие соты.

«Это моя реальность, — подумал он, — моя и моих дружков с Новой Земли. И вам здесь места нет. Вот так вот, Кайво. Вот так вот».

Два месяца назад, когда Оллерт вез контейнер с капсидами трещотки, его корабль был остановлен патрулем Кайво.

Лейтенант Моксви испугался.

— Они прознали, — упавшим голосом произнес он. — Теперь нас убьют, а трещотку уничтожат. Земля опозорена.

— Глупости, — ответил Оллерт. — Ничего они не прознали.

Он разглядывал угловатые корабли Кайво и думал, как бы отвертеться от игры. А в том, что игра будет, он не сомневался.

— Надо прорываться, — заныл Моксви.

— Не надо, — сказал лейтенант Сэдвин. Он сидел у пульта и жевал конфеты. — Кайво намного быстрее. Нам не уйти.

— Нельзя так просто сдаваться, — с тоской произнес Моксви.

— Можно. Что самое обидное, — продолжил Сэдвин, — они не за нами. Просто летали, выискивали жертв: а тут раз, и мы. Что поделать. Такая уж карта легла.

«Молодец, прям умница, — подумал Оллерт. — Все понял».

Пересилив себя, он сказал:

— Сдаемся, да.

За контейнер с трещоткой Оллерт не опасался. Кайво о нем не знают; а внутренности захваченных кораблей их не интересовали никогда. Так или иначе, трещотка доберется до Новой Земли.

А вот из них троих выживет всего один.

«Не хочу умирать, — подумал Оллерт отрешенно. — Дерьмо».