Расследования Арсена Люпена

Горжре никак не мог взять в толк, кто такой этот субъект, который имеет наглость тягаться с ним и, кажется, еще и получает от этого удовольствие. Ему захотелось допросить его, узнать имя и потребовать документы. Но вместе с тем он чувствовал, что каким-то необъяснимым образом этот странный тип его подавляет. И он только произнес:

– Выходит, вы сообщник любовницы Большого Поля?

– Я? Я видел ее всего три минуты.

– Так как же тогда?..

– Просто она мне очень понравилась.

– И этого достаточно?

– Да. Я не люблю, когда докучают симпатичным мне людям.

Горжре погрозил месье Раулю кулаком, а тот, не обращая внимания на инспектора, поспешил к двери прихожей и с первой же попытки успешно повернул ключ, как будто это был самый простенький замок в мире.

Инспектор напялил шляпу и с перекошенным от злости лицом, выпятив грудь, вышел через широко распахнутую дверь, показывая всем своим видом, что сумеет дождаться подходящего момента и нанести ответный удар.

Через пять минут, увидев в окно, как Горжре и его напарник медленно удаляются – что означало, что хорошенькой блондинке больше ничего не угрожает до нового ордера на арест, – месье Рауль легонько постучал в потолок, вызывая Курвия, секретаря маркиза д’Эрлемона, и, когда тот вошел, схватил его за руку:

– Ты видел у вас наверху красивую блондинку?

– Да, месье. Маркиз ее принял.

– Ты подслушал?

– Да.

– И что услышал?

– Ничего.

– Вот ведь придурок!

Рауль часто удостаивал Курвия тем же определением, что и Горжре – Фламана, только при этом приветливым, даже проникнутым симпатией тоном. Курвий был почтенным господином с квадратной седой бородой, с белым галстуком-бабочкой и в неизменном черном сюртуке, придававшем ему вид то ли провинциального чиновника, то ли распорядителя похорон. Изъяснялся он безупречно, со сдержанностью в выражениях, но с высокопарными интонациями.

– Господин маркиз и эта молодая особа беседовали так тихо, что их разговор не смог бы уловить никакой, даже самый острый слух…

– Старина, – прервал его Рауль. – Ты красноречив, как пономарь, что меня ужасает. Отвечай, но только перестань заниматься словоблудием.

Курвий поклонился с видом человека, который считает любые нарекания со стороны Рауля проявлениями дружбы.

– Месье Курвий, – продолжал тот. – Я не имею обыкновения напоминать людям об оказанных мною любезностях. Однако могу заметить, что, даже не зная тебя, а только благодаря прекрасному впечатлению, которое произвела на меня твоя достойная почтения седая борода, мне сперва удалось спасти тебя и заодно твоих пожилых родителей от нищеты, а затем предоставить тебе возможность спокойно жить под моим крылышком.

– Месье, моя благодарность не знает границ.

– Замолчи. Я говорю не для того, чтобы выслушивать твои речи, а чтобы кое-что тебе высказать. Продолжаю. Я поручал тебе разные задания, и ты должен честно признаться, что выполнял их на редкость бездарно и бестолково. Я не жалуюсь, мое восхищение твоими сединами и лицом, выражающим абсолютную честность, ничуть от этого не пострадало. Я просто констатирую факт. Итак, несколько недель назад, стараясь защитить маркиза д’Эрлемона от грозивших ему интриг, я устроил тебя на должность, которая предполагает, что ты всего-навсего станешь исследовать содержимое тайных ящиков, собирать представляющие интерес документы и подслушивать разговоры. И каков же результат? Круглый ноль. Скажу больше – совершенно очевидно, что маркиз тебе не доверяет. К тому же всякий раз, когда ты пользуешься нашей двусторонней телефонной связью, ты непременно отрываешь меня ото сна и порешь невероятную чушь. Суммируя сказанное…

– Суммируя сказанное, вы даете мне расчет, – жалобно промямлил Курвий.

– Нет, но я беру дело в свои руки, ибо в нем замешано самое прелестное золотоволосое дитя, которое мне когда-либо доводилось видеть.

– Позвольте напомнить вам, месье, о ее величестве королеве Ольге.

– Мне наплевать на ее величество королеву Боростирии. Для меня сейчас нет ничего важнее Антонины, известной как Блондинка Клара. Мне нужно знать, что замышляет господин Вальтекс, в чем состоит секрет маркиза и почему сегодня неожиданно появилась так называемая любовница Большого Поля.

– Любовница?

– Даже не старайся понять.

– Что именно я должен не стараться понять?

– Ту истинную роль, которую ты играешь рядом со мной.

Курвий прошептал:

– Я бы предпочел остаться в неведении.

– Истина никогда не должна пугать, – строго произнес Рауль. – Ты ведь знаешь, кто я такой?

– Нет.

– Арсен Люпен, знаменитый грабитель.

Курвий и бровью не повел. Возможно, он считал, что месье Рауль должен был избавить его от подобного признания, но ни одно признание, каким бы суровым испытаниям оно ни подвергало порядочность Курвия, не могло ослабить его признательности или приуменьшить авторитет месье Рауля в его глазах.

А тот продолжал: