Расследования Арсена Люпена

Холодный голубой свет луны мерцал среди высоких деревьев, перед увешанным плакатами и афишами вестибюлем, украшенным колоннами в вульгарном вкусе. Толпа по мановению контролеров уже перетекала в зал, когда в десять часов появился Рауль с пригласительным билетом в руке.

Он отдал распоряжения Курвию:

– Мы незнакомы. Ко мне не подходить. Но держись от меня поблизости… и еще ближе – к Горжре. Горжре – враг, я боюсь его как огня. И он не преминет при возможности убить одним ударом двух зайцев – Рауля и Большого Поля. Так что не упускай его из виду и держи ухо востро. С ним придут полицейские, он будет с ними разговаривать, и тебе поручается уловить не только отдельные слова, но и смысл сказанного.

Курвий послушно кивнул и угрожающе выставил вперед свою холеную квадратную бороду.

– Понял, – сказал он с важностью. – Но что будет, если на вас нападут, а я не успею вас предупредить?

– Я побегу, а ты меня прикроешь – перегородишь проход бородой и руками.

– А если они все равно попробуют прорваться?

– Исключено. У тебя слишком благообразная борода.

– И все-таки?

– Тогда подерись с ними. А, вот и Горжре… Отойди в сторону, чтобы он тебя не заметил, и будь все время рядом с ним.

Горжре, в соответствии с указаниями Рауля, постарался выглядеть по-светски – облачился в роскошный, но слишком тесный, трещавший по швам наряд, не выпускал из рук видавший виды складной цилиндр – настолько древний, что открывать его было рискованно, – и припорошил щеки мукой. Через плечо он гордо перекинул аккуратно сложенный старый плащ цвета хаки. Рауль незаметно подошел к инспектору:

– Черт возьми, ты просто неузнаваем. Настоящий джентльмен… Никто не обратит на тебя внимания.

«Он издевается надо мной», – должно быть, снова подумал Горжре, потому что лицо у него сделалось сердитым.

– Твои люди здесь?

– Четверо, – сообщил Горжре, – хотя на самом деле я прихватил с собой семерых.

– Они так же хорошо замаскировались, как и ты?

Рауль огляделся и сразу же заметил группу людей, которые явно боролись за честь привлечь к себе всеобщее внимание, поскольку выглядели как полицейские, переодетые светскими львами. Тогда он встал совсем рядом с инспектором, чтобы тот не имел возможности указать на него своим подчиненным.

Поток гостей все не иссякал. Рауль пробормотал:

– Вот он…

– Где? – живо спросил Горжре.

– Вон там, у входа, позади двух дам… Высокий тип в шляпе и белом шелковом кашне.

Горжре прошептал:

– Но это же не он… это вовсе не Большой Поль…

– Это Большой Поль, только в образе жуира.

Инспектор присмотрелся внимательнее:

– Действительно… возможно… Ах негодяй!

– Да, но каков франт? Ты никогда не встречал его в таком виде?

– Да… думаю, встречал… в игорных притонах… Но мне бы и в голову не пришло… А как его настоящее имя?

– Он сам тебе скажет, если пожелает… Но главное, действуй без лишнего шума… и без ненужной спешки… Арестуешь его, когда он будет уже уходить и когда мы будем знать, зачем он приходил.

Горжре направился к своим людям, указал им на Большого Поля и вернулся к Раулю. Они вместе вошли в зал, но не разговаривали друг с другом. Большой Поль пошел налево. Они – направо.

В огромной ротонде нарастало оживление: двадцать голубых лучей всех оттенков переплетались между собой, играли, кружились, сливались воедино. За столами теснилось вдвое больше посетителей, чем было мест. Звучали песни. Служащие только что открытого Дома шампанского, рекламируя свое заведение, наполняли и разносили бокалы.

Оригинальность шоу заключалась в том, что в центре зала было специальное пространство для танцев, а после каждого танца на небольшой, расположенной в глубине помещения сцене артистами кабаре исполнялся какой-нибудь номер. Переход от одного к другому происходил быстро, без пауз, в безумном темпе. Зрители хором подхватывали припевы песен.

Горжре и Рауль, стоявшие в правом проходе, скрыв наполовину лица программками, не спускали глаз с Вальтекса, находившегося в двадцати шагах от них: тот сутулился, стараясь, насколько это возможно, казаться ниже ростом и не выделяться из публики. За его спиной прохаживались агенты Горжре.

После выступления индийских жонглеров в зале зазвучало танго. Комическому номеру предшествовал вальс. Сменяли друг друга акробаты, певцы, канатоходцы; затем снова танцевали зрители. Толпа бурлила, опьяненная шумом и деланым весельем. Зрители громко перекрикивались с клоунами, было очень шумно.

Но тут на сцену вынесли большой щит с яркой афишей, на которой был изображен стройный силуэт танцовщицы с лицом, закрытым вуалью; на двадцати светящихся экранах одновременно вспыхнула надпись: «Танцовщица в маске». Заиграл оркестр. И из-за кулис выбежала танцовщица: ленты обвивали ее плечи и грудь, широкая голубая юбка, усеянная золотыми блестками, при каждом движении открывала ее ноги.

На мгновение она замерла, став похожей на изящнейшую танагрскую статуэтку[25]. Ее голову и лицо прикрывала тончайшая, но плотная золотистая газовая ткань. Из-под нее выбивались легкие завитки восхитительно-светлых волос.

– Черт возьми! – произнес Рауль сквозь стиснутые зубы.