Расследования Арсена Люпена

– Мадемуазель Кларе, двадцать семь, улица Марокко.

Она вскрыла конверт и прочла. У нее вырвался крик, и она произнесла, заикаясь:

– Я должна срочно уйти.

Камердинер заметил:

– Позвольте напомнить, мадам, что хозяин…

Не колеблясь, она протянула ему письмо, и он прочитал вслух:

– «Мадемуазель, шефа ранили на лестничной площадке. Он лежит в своем кабинете в бельэтаже. Сейчас все в порядке. Но он просит Вас приехать. С уважением, Курвий».

Камердинер знал этот почерк, и он был так ловко скопирован, что ему и в голову не пришло попытаться удержать Клару. Да и можно ли было ее удержать?

Клара кое-как оделась, побежала через сад, увидела благодушное лицо Состена, задала ему какой-то вопрос и, даже не дожидаясь ответа, села в машину.

Глава 14 Соперники

Клара ни на секунду не заподозрила, что все это могло быть хитростью или ловушкой. Рауль ранен, а возможно, даже мертв. Ничто теперь не имело значения, кроме этой ужасающей реальности. В те редкие мгновения, когда она вообще была способна рассуждать, в сумбуре, творившемся в ее сознании, она рассматривала только те ситуации, которые могли бы сложиться: визит Рауля в дом номер 63, встреча с Горжре или Большим Полем, драка, раненого переносят в бельэтаж… Она воображала себе только драмы и катастрофы, в ее представлении рана могла быть лишь чудовищной, из нее должна была хлестать кровь.

Однако ранение Рауля виделось Кларе самым удачным исходом схватки, в который ей почти не верилось. Ее не покидало ощущение, что он умер, и ей мнилось, что, будь итог менее трагическим, Курвий в своей торопливой записке подыскал бы другие слова. Нет, Рауль мертв. У нее не было оснований сомневаться в его смерти, которая, как ей вдруг показалось, была уже давно предопределена различными обстоятельствами. Подарив ей Рауля, судьба потребовала от нее этой жертвы. Человек, которого любила Клара и который любил ее, должен был умереть.

Она ни на секунду не задумалась о том, чем может грозить ей появление на месте трагедии. Не важно, между кем произошла стычка – между Раулем и Горжре или между Раулем и Большим Полем, – полицейские уже в любом случае находятся в бельэтаже на набережной Вольтера. Завидев Блондинку Клару, они немедленно схватят ее – добычу, за которой так долго и так безуспешно охотились. Но мысль об этом даже не приходила ей на ум или же казалась несущественной. Какое значение имели арест и тюрьма, если Рауля уже нет в живых?

У нее не было сил выстраивать разумные заключения. В ее мозгу проносились лишь бессвязные фразы, а точнее – отдельные образы, которые следовали один за другим, неподвластные логике. Перед ее глазами за окном машины быстро мелькали берега Сены, дома, улицы, тротуары, прохожие, но она то и дело кричала шоферу:

– Поторопитесь! Мы почти не двигаемся!

Состен поворачивал к ней свое добродушное лицо, как бы говоря: «Не волнуйтесь, барышня, мы вот-вот доедем».

И они доехали.

Она спрыгнула на тротуар.

Шофер отказался от предложенных денег. Она кинула на сиденье купюру и ворвалась в вестибюль на первом этаже. Консьержки на месте не было, она ушла во внутренний дворик, и Клара бросилась наверх, удивляясь тому, что в доме царит тишина и никто не бежит ей навстречу.

На лестничной площадке тоже было пусто. Ни единого звука.

Это насторожило ее, но не смогло остановить ее порыв. Она устремилась навстречу своей злосчастной судьбе с таким пылом, будто лелеяла надежду свести счеты с жизнью и неосознанно стремилась к тому, чтобы ее смерть и смерть Рауля как бы слились воедино.

Дверь была приоткрыта.

Она не успела понять, что именно произошло. Чья-то рука потянулась к ее лицу и засунула ей в рот свернутый в комок платок… а другая схватила ее за плечо и так резко толкнула, что она потеряла равновесие, споткнулась, влетела прямо в комнату и упала ничком.

Затем Вальтекс, внезапно успокоившись, захлопнул за собой дверь гостиной и склонился над лежащей на полу женщиной.

Клара оставалась в сознании. Быстро выйдя из оцепенения и поняв, в какую ловушку ее заманили, она открыла глаза и в ужасе посмотрела на Вальтекса.

А тот, увидев бессильного, неподвижного, побежденного, отчаявшегося противника, начал смеяться. Такого смеха она никогда раньше у него не слышала: в нем звучала неукротимая жестокость, так что было бы безумием взывать к его состраданию.

Он поднял ее и швырнул на диван – из мебели в комнате оставались только этот диван и стоящее рядом большое кресло. Затем, открыв двери двух смежных комнат, негодяй сказал:

– Здесь никого нет. Квартира надежно заперта. Никто не сможет прийти тебе на помощь, Клара, даже твой добрый друг. Кстати, в особенности он, потому что я послал по его следам полицию. Так что ты пропала и знаешь, что тебя ждет.

Он повторил:

– Ты слышишь меня? Ты знаешь, что тебя ждет, не так ли? Знаешь?

Он отогнул занавеску на окне. У дома стояла машина, и Состен, расхаживая по тротуару, не сводил глаз с дороги. Вальтекс снова рассмеялся: