Рассвет после ночи

Пока Хтония и Мирто проворно ставили на стол тарелки с едой и бутылки с лимонадом, Лулу рассказала о том, как впервые в Москве услышала эту песню, запомнила ее и стала петь. Она вспомнила, как греческая группа исполняла «Подмосковные вечера» на большом митинге в чилийском городе Вальпараисо накануне фашистского переворота.

О прерванном сне никто и не думал, даже Никос, сильно уставший за день, объявил, что с удовольствием просидит за семейным столом хоть до утра.

— Интересно, поверит ли приехавший журналист, что всю ночь мы пели одну советскую песню? — спросил он.

— Почему одну? — удивилась Лулу. — Я знаю еще несколько. Вот самая известная.

Лулу быстро села к роялю, взяла несколько аккордов и запела «Катюшу».

Лулу пела по-русски, а маленький домашний хор подпевал по-гречески.

Когда Никос встретился с Котиковым, он первым делом рассказал ему о «ночном концерте».

— Вот это здорово, просто здорово! — обрадовался журналист. — Никос, вы не возражаете, если в репортаже о послехунтовской Греции я упомяну о том, как пели русскую «Катюшу»?

— Хо-ро-шо! — вспомнив, как произносит это слово Хтония, ответил Никос.

Они встретились в здании Общества греко-советской дружбы. До прихода туда Никоса Ставридиса Котиков беседовал со старыми работниками этой организации друзей Советской России, которые рассказали, как по приказу самого главы хунты общество было разгромлено. Когда же на днях объявили о восстановлении общества, одними из первых сюда пришли молодые греки, которые хотели бы поступить в школу русского языка.

— И не только молодые, — уточнил Никос. — Освобожусь от своих забот и тоже сяду за парту. Хо-ро-шо?

— Очень даже хорошо, Никос! Сразу же прочтете… Котиков протянул ему старый, ленинский, номер газеты, в котором была опубликована статья греческого певца и композитора.

— Это мне? — после долгого молчания спросил Никос.

— Автору, который, надеюсь, скоро будет писать свои статьи и на русском языке.

— Пока нет времени писать даже на своем языке. Хунта оставила нам тяжелейшее наследство.

— Об этом и хотел поговорить с вами, Никос.

— Ваша страна знает, что такое фашизм. Мне еще не удалось побывать у вас, но знаю, что советские люди, ваше правительство, партия коммунистов готовы решительно противостоять этой темной силе. Греки тоже испытали фашизм на себе. Когда мы вместе победили фашизм, кто мог подумать, что неофашисты еще раз будут испытывать терпение греков. Виноваты многие в возрождении в Греции самой оголтелой реакции. В том, что игнорировали единство действий в защиту демократии. В том, что антинародные силы нанесли внезапный удар в сердце Эллады. Тяжелыми потерями, большой кровью исправляют ошибки. Хунты нет, но есть почва, на которой произрастают эти сорняки. Но мы засучили рукава, приходится без устали выпалывать эти сорняки, ликвидировать тяжелые последствия в экономике, в культурной жизни, в жизни нашего общества…

Котиков быстро писал, изредка поглядывая на Никоса, который по своей привычке расхаживал по просторной и пустой комнате, и его тяжелые шаги гулко отдавались в тишине…

Никос посмотрел на свои часы, улыбнулся:

— Цейтнот! Успею только перейти дорогу, чтобы встретиться с чиновниками министерства внутренних дел.

Котиков с сожалением захлопнул блокнот:

— Да, Никос, значит, условились, завтра — в «Русское село»? Я заеду за вами. Поедем на нашей «Волге», как говорится, с ветерком! Итак, Никос, до…

— Ха-ча-пу-ри! — подмигнул Никос и быстро вышел.

В километрах тридцати от столичного центра издавна селились греки, которые возвращались на родину из России. Это место получило название «Русское село». Здесь многое напоминало быт русских деревень. Большой популярностью «пользовался ресторан, открытый в этом селе. Там хозяйничала целая семья — несколько братьев и сестер, которые родились и провели детство в Грузии. Зачинателем дела был их отец, который сильно тосковал по приморскому поселку недалеко от Батума — он так по старинке называл грузинский город. Вот ему и пришла в голову мысль собирать под крышей «кавказского духана» всех греков — выходцев из Грузии, готовить для них неприхотливые, но вкусные кушанья. Затея так всем понравилась, что в ресторан, названный по-кавказски духаном, съезжались гости из Афин и из многих греческих городов… После отца ресторан унаследовали его многочисленные дети, которые расширили дело. Не успеет компания усесться за стол, как тут же перед каждым оказывается жестяная «лодочка»— маленькая тарелка с кулинарным чудом — запеченным в тесте сыром-брынзой. Это бесхитростное и легкое в приготовлении хачапури нравилось всем, считалось деликатесным блюдом, сравнимое лишь с шашлыком, хашем и хинкали. В годы черного семилетия популярный духан тоже оказался в списке «опасных заведений» и был запрещен хунтой, а сейчас открылся вновь.