Рассвет после ночи

Никос был не в силах произнести ни слова. «Сколько жизней, — думал он, — надо положить на алтарь победы, сколько жертв надо принести, чтобы на своей же земле греки могли чувствовать себя греками! Вот и Селины не стало…» Никос вспомнил, как она впервые пришла в подвал, где он скрывался, как они с крыши увидели над Акрополем греческий флаг и как родилась песня, ставшая легендарной в эти трудные годы борьбы с фашизмом. Да, такие люди, как Селина — коммунист и соратник товарища Янниса, — помогли Никосу занять свое место в жизни, в борьбе… Что он скажет Яннису, тетушке Мосхо о гибели Селины? Как это звучит у Байрона: «И смерть в победу превращать!»

После траурного митинга к Никосу подошел капитан Джекобс. Долгое время они шли молча, потом англичанин извиняющимся тоном произнес:

— Простите, мой друг, мое легкомыслие… концерты…

Никос понимающе сжал ему руку, потом долго бродил по улицам. Опять стал накрапывать дождь. Никос поспешил к ближайшему дому и встал под навесом. Он слышал, как по другую сторону навеса, разгороженного деревянной стенкой, встал еще кто-то. Знакомый голос басил совсем неподалеку. Никос прислушался. Английская речь. Да, этот бас принадлежал майору Стэнли. Обычно сумрачный и молчаливый, майор сейчас говорил не переставая. В его голосе слышалась угроза. Шум дождя мешал Никосу разобрать отдельные слова. Но тут зазвенел от гнева голос Джекобса:

— Прошу вас замолчать! То, что я слышу, позор!

Майор Стэнли что-то зло пробурчал в ответ, и разговор прекратился. Никос, не отдавая себе отчета, зачем он это делает, переместился к ним поближе. Первым нарушил молчание майор:

— Этот проклятый дождь, видимо, не кончится. Предлагаю зайти ко мне погреться. Виски и кофе.

— Нет, спасибо, я пойду к себе, — сухо отказался Джекобс.

— Дело ваше, капитан Джекобс. Сразу видно, что вы не служили в колониях.

— Это моя первая и последняя служба.

— Да, она может очень скоро, капитан, оказаться для вас последней.

— Это что, угроза?

— Нет, капитан, просто предупреждение старшего по чину о том, что подданные Великобритании должны отвечать за свои слова.

— Мы с вами никогда не поймем друг друга. Надо вести честную игру, майор Стэнли. Я не скрываю, что восхищен мужеством греков. И убежден, что Греция никогда не будет ни нашей, ни чьей-то колонией. Это доказано еще со времен Байрона…

— Доказано? Кем? — перебил Стэнли.

— Самими греками.

— Ну что ж, попытаются доказать обратное в нашей военной миссии. Или вас тянет в пекло африканских пустынь?

Никос услышал, как один из собеседников вышел из-под навеса и быстро зашагал по улице.

— Ну хорошо же, красная сволочь! — процедил сквозь зубы майор Стэнли, направляясь следом.

«Враг под видом друга, — думал Никос. — Сегодня гитлеровцы, а завтра эти стэнли будут стрелять в нас».

Да, так оно и получилось — стэнли стреляли в участников Сопротивления. Никос опять живо вспомнил, как это было. Первой о том, что англичане угрожают свободе, завоеванной друзьями Никоса, сказала Хтония. О, из угловатой девочки-рыбачки Хтония превратилась в красивую, статную девушку. Особенно хороша она была в белом халате и косынке сестры милосердия. Хтония осталась помощницей известного партизанского хирурга Никифориса. Была санитаркой, потом стала помогать при операциях, «командуя» хирургическими инструментами.

В один день Никос и Хтония были приняты в ряды коммунистов.

Никос оценил твердый характер и сердечность Хтонии, когда она, вернувшись из Пирея, застала Никоса подавленного гибелью Селины. Он помнит, как поразили его слова Хтонии: «У нас не просто печаль, а гордая печаль. Не плакать, а мстить мы должны за нашего товарища».

Вскоре Никосу представился случай увидеть, как храбро сражалась Хтония во время внезапного нападения фашистов.

После первого поцелуя Хтония просто и искренно сказала Никосу: «Теперь мне ничего не страшно. Мы вместе».

Никос как-то показал на дневник и сказал:

— Последний аккорд. Точка. — Но, увидев печальное лицо Хтонии, спросил: — Что с тобой? Тебе жаль расставаться с горами? В долине нас ждет мирная жизнь. Понимаешь, мы скоро будем петь и танцевать.

— Ты думаешь? — с сомнением спросила Хтония.

— А почему бы и нет? Разве мы не заслужили? На «гри-гри» с дедом Андреасом мы отправимся в море, в открытое море! Наловим рыбы и закатим пир на весь Пирей!

— Не будет пира, — хмуро произнесла Хтония.

— Почему?

— А потому, что в Пирее английские корабли.

— Ну и что? Они же наши союзники.

— Союзники? Ты думаешь, что все такие, как капитан Джекобс. Да и самого Джекобса давно уже нет в Греции. А вот если на кораблях такие союзники, как тот Стэнли, ничего хорошего не жди.

— Ты что-нибудь слышала?

— Англичане требуют разоружить нас. Понимаешь? Разоружить ЭЛАС.

От веселого настроения Никоса не осталось и следа.

— Кто тебе сказал? — спросил он.

— В штабе, говорят, получено распоряжение. Сдать оружие. Разоружиться.

— Нет, нет, тут что-то не то. Ты меня извини, но я пойду и все сам узнаю. Жди меня здесь.