Разум в тумане войны. Наука и технологии на полях сражений

Иногда нужно было знать, как приуменьшить или скрыть связь проекта с военными. Это была разновидность «лжи» во благо менее осведомленных коллег, которые, как предполагалось, станут более лояльными, если поверят, будто исследование не связано с военными интересами. «В описании научной части (или приложениях) военное назначение лучше всего было замаскировать – обрисовать в самых общих чертах, а не подчеркивать… и не указывать, что исследования новых методов (например, нанохимия, «разумные» компьютеры и т. д.) или новые сочетания известных методов (электропитание автономных акустических систем, высокоскоростных подводных аппаратов и т. д.) неизбежно имеют значение для определенных типов военных задач»[366]. Такой вопрос обсуждали участники JASON – полусекретной группы ученых-элитариев, консультировавших правительство в 1950-е годы и впоследствии. Дискуссия была связана с планом создания нового Национального института науки, где секретные исследования могли вестись в атмосфере свободы и творчества, сродни университетской. Один план предполагал издание секретного научного журнала, чтобы ученые могли «публиковать» результаты своей работы[367].

Эксперты должны были понимать принципы финансирования оборонных проектов. Сохранится ли заинтересованность федеральных спонсоров, ориентированных на нужды обороны, если научные результаты окажутся отрицательными? Когда генетик Эрнст Каспари на третий год финансирования Комиссией по атомной энергии его исследования мутаций у бабочки рода эфестия обнаружил, что одно из предположений было ошибочным, то испугался, что денег ему больше не дадут.

Есть еще один момент, который напрягает меня и который я хотел бы обсудить, с вашего разрешения. В противоположность ожиданиям, мои результаты показывают, что 5-бромдеоксиуридин является радиомиметиком[368] в значительно меньшей степени, чем обычно считается в научной литературе. Мне хотелось бы знать, становится ли проект из-за этих результатов не отвечающим условиям получения финансирования Комиссии по атомной энергии[369].

На тот момент работа Каспари более года финансировалась по контракту АТ(30–1)2902, «Соматические мутации у бабочки рода эфестия». Эдингтон ответил 27 декабря: «Ваш второй вопрос относительно 5-бромдеоксиуридина меня немного озадачил. Мы заинтересованы в фундаментальных исследованиях, и тот факт, что 5-BUDR является радиомиметиком в меньшей степени, чем принято считать, не снижает наш интерес к вашей исследовательской программе. Мы заинтересованы в вашем подходе к изучению генетики соматической клетки и развития эфестии»[370].

Такой вопрос указывал на уверенность Каспари в том, что Комиссии по атомной энергии нужны лишь открытия определенного типа, что ее финансовая поддержка зависит от определенного, конкретного, технического результата. Действительно ли он так думал? А что можно сказать о других ученых?

Помимо прочего, ученым предписывалось одобрять военные вмешательства США. Математик Стивен Смейл в 1966 году едва не лишился гранта Национального научного фонда после публичной критики политики США во Вьетнаме. Через несколько лет два профессора статистики из Беркли столкнулись с отзывом своих грантов на исследования (от Управления военно-морских исследований и сухопутных сил США) после публичного выступления против войны. Математик Серж Ленг сказал в 1970 году, что математическое сообщество в Соединенных Штатах «запугано» и боится попасть в списки ФБР, притеснений, потери работы и финансирования. В 1971 году Ленг уволился из Колумбийского университета в знак несогласия с тем, как обращаются с протестующими против войны в его стенах[371].

Некоторые становились неподходящими для занятия научных должностей, требующих допуска к секретным материалам, из-за своей сексуальной ориентации. Как и женщины, которых зачастую считали более уязвимыми для соблазнения или шантажа со стороны советских агентов, гомосексуалисты были практически отрезаны от возможностей сделать карьеру в качестве ученых и инженеров в период холодной войны[372]. Ричард Гэйер, в настоящее время адвокат из Сан-Франциско, занимающийся обжалованием отказов в предоставлении допуска, в прошлом был инженером-разработчиком аналоговых электронных устройств. Действие его допуска приостановили в 1970 году, когда он сообщил о своем членстве в организации геев. До 1975 года практически никто, известный как гей или считавшийся таковым, не получал допуска к секретным материалам ни на каком уровне[373].