Разум в тумане войны. Наука и технологии на полях сражений

В сущности, этот «обходной маневр» определялся ценностями Вэнивара Буша. Он не доверял федеральному правительству и не хотел, чтобы наука находилась под его контролем. Поэтому в послевоенных последствиях его очень успешной мобилизации науки в годы Второй мировой войны историк Ларри Оуэнс усмотрел иронию: Буш блестяще привел науку и технологию именно туда, куда они, по его мнению, не должны были идти. Он явно боялся того, что ученые окажутся обязанными государству, но его успех способствовал переходу к государственному финансированию и инвестициям со стороны военных, которые сделали науку более, а не менее зависимой от государственного финансирования и встроенной в военные системы.

Буш был инженером-электротехником, сначала изучавшим математику и получившим докторскую степень по электротехнике в МТИ. Его лаборатория в 1920-х и 1930-х годах начала разрабатывать и создавать аналоговые компьютеры, то есть компьютеры, представляющие данные в виде физических параметров, а не в цифровой форме. Его дифференциальный анализатор, построенный в 1931 году, с системой шестерен и кулачков, приводимых в действие стальными валами, позволял получать приблизительные решения задач, в то время считавшихся трудными. Он использовался для решения инженерных и физических проблем, а во время Второй мировой войны – для создания баллистических таблиц[145].

В 1932 году Буш стал деканом инженерного факультета МТИ и начал участвовать в формировании национальной политики в качестве председателя комитета, проводившего анализ патентной системы по поручению президента Франклина Рузвельта. В 1939 году, когда немецкие войска вторглись в Польшу, Буш предложил Рузвельту создать структуру, которая способствовала бы привлечению внимания военных стратегов к научному знанию. В июне 1940 года Рузвельт поставил Буша во главе вновь созданного Национального комитета по оборонным исследованиям «с целью координации, контроля и осуществления научных исследований проблем, мешающих разработке, производству и использованию механизмов и устройств военного назначения». Год спустя комитет превратился в более масштабное Управление научных исследований и разработок (OSRD). Именно это агентство больше всего занималось мобилизацией науки для нужд войны в Соединенных Штатах. Другие правительственные и военные структуры также участвовали в этом процессе, но ни одна из них не приблизилась по размаху деятельности к OSRD[146]. Хотя Инженерный округ Манхэттен тратил больше денег, чем OSRD, он был одновременно более сфокусированным (на создании бомбы определенного типа) и более децентрализованным (имея в своем составе 37 организаций и 120 000 сотрудников).

Задачи, которые, казалось, могла решить наука, были очень разнообразными. Национальный комитет по оборонным исследованиям (созданный в 1940 году и ставший с 1941 года подкомитетом OSRD) имел подразделения, занимавшиеся исследованиями брони, топлива, связи, артиллерии и бомб. Управление научных исследований и разработок, имевшее более значительное финансирование и более широкий круг задач, добавило к этому списку Комитет по медицинским исследованиям и отделения борьбы с насекомыми, баллистики, подводной войны, радиолокации, камуфляжа, металлургии и пожаротушения, а также рабочие группы прикладной психологии, прикладной математики, тропических проблем и электронных ламп. OSRD составило десятки специализированных отчетов об исследованиях, предпринятых в военные годы, большинство из них объемом с книгу. Это документальное свидетельство потрясающей продуктивности проекта[147].

Возглавлявший OSRD Буш был дельцом и неординарным, по существу консервативным критиком «Нового курса», который занимался мобилизацией при глубоком недоверии к федеральной власти, обеспечившей возможность этой мобилизации. Несогласие с его взглядами могло вызывать у него личную неприязнь. Он был крайне самоуверенным, с налетом высокомерия, маскулинности и привилегированности. Буш говорил, что профессионал – это человек (в его устах это звучало как «мужчина»), который может и должен принимать на себя ответственность перед обществом в силу своих специальных знаний. Небольшое интеллектуальное меньшинство, имеющее благие намерения, полагал он, должно управлять всеми остальными людьми. Элиты (по определению?) непредвзяты и авторитетны и могут оберегать остальных, знающих меньше. Он был убежден, что стимулом для истинного профессионала является общественное служение, а не деньги[148].