Разум в тумане войны. Наука и технологии на полях сражений

Когда Соединенные Штаты начали отправку войск на тихоокеанский театр боевых действий после японской атаки на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года, заболеваемость военнослужащих малярией, тифом и лихорадкой денге стала острейшей проблемой армии. Некоторые подразделения намного сильнее страдали от болезней, переносимых насекомыми, чем от боевых потерь. Это явление было не ново. Насколько известно, с XVIII века до Первой мировой войны болезни нередко уносили больше жизней, чем боевые действия. Среди комбатантов соотношение уровней смертности от заболеваний и ранений составляло 110:15 во время Американо-мексиканской войны, 65:33 во время Гражданской войны в США, 27:5 во время Испано-американской войны и 19:53 во время Первой мировой войны (если не считать смертности от эпидемии гриппа в 1918 году). Этот показатель в определенной мере отражает смертоносность вооружений Первой мировой войны. В то же время он отражает развитие медицины и рост внимания к предупреждению болезней. На войне в Корее, по официальным данным сухопутных сил США, одна смерть от болезни приходилась на 126 смертей от ран. Важным элементом снижения остроты проблемы заболеваемости стала борьба с насекомыми, в которой немалую роль сыграл ДДТ.

В начале войны OSRD предложило Бюро энтомологии и карантина растений Министерства сельского хозяйства США изучить новые способы предупреждения заболеваний, переносимых насекомыми. Бюро поручило эту задачу лаборатории в Орландо, штат Флорида. Энтомологи искали быстрое, а не идеальное решение этой проблемы. Предупреждение тифа было первостепенной задачей для армии. До 1942 года основным способом уничтожения вшей, переносчиков тифа, было пропаривание одежды и постельного белья. Эта мера неплохо работала в мирное время, на военных базах, но на фронте становилась невыполнимой. Кроме того, она не затрагивала вшей на теле человека. Армии требовался убивающий вшей порошок, который солдаты могли взять с собой на фронт, и энтомологи из Орландо искали средство, которое действовало бы быстро при низкой концентрации и как можно дольше. Добиться такого сочетания свойств было трудно. Лаборатория рассмотрела 8000 рецептур и отобрала 400 соединений для дальнейших экспериментов. Лишь одно оказалось многообещающим в плане истребления вшей – пиретрум, извлекаемый из высушенных соцветий ромашки. Бюро рекомендовало армии использование порошка пиретрума в 1942 году, и вооруженные силы США приняли его как стандартное средство для уничтожения вшей[160].

Порошок пиретрума помогал предупредить тиф, но не малярию, поскольку не убивал комаров. Группа из Орландо приступила к поискам средства уничтожения комаров, разносчиков малярии. К обычным методам относились осушение болот, обработка водоемов, где размножаются комары, нефтепродуктами или ядами, но опять-таки эти меры были неприменимы во время активных военных действий, когда приходилось высаживаться на островах или сражаться в лесу. Тем временем поставки ромашки оказались под угрозой из-за самой войны. Соединенные Штаты импортировали пиретрум из Японии, Европы и Кении, но война обрубила все каналы, кроме кенийского.

К июлю 1943 года ситуация стала критической. Перед исследователями стояла четкая задача: насекомые, переносящие тиф и малярию, должны быть уничтожены. Решение виделось в использовании какого-либо инсектицида, причем очень высокий риск распространения заболеваний на быстро движущихся фронтах оправдывал применение даже самых опасных пестицидов. Большинство ученых, участвовавших в исследовании и оценке химических инсектицидов, руководствовались критериями, соответствующими кризису военного времени. Вопросы долгосрочных последствий и токсичности были более актуальны в мирное время, а война оправдывала применение даже токсичных или раздражающих веществ[161]. Швейцарский производитель Geigy отправил Министерству сельского хозяйства США образец ДДТ в октябре 1940 года. Токсичность ДДТ для насекомых была очевидна: он действовал в малых дозах и избавлял от насекомых надолго. Именно это и требовалось от нового антималярийного инсектицида. Еще одним преимуществом ДДТ была возможность его производства в Соединенных Штатах, где у Geigy имелся завод. Не было только уверенности в безопасности ДДТ. Когда его давали морским свинкам и кроликам в больших дозах, он вызывал судороги и смерть. Впрочем, высокие дозы были ни к чему – насекомые и личинки погибали от низких доз ДДТ, и, похоже, кожа человека почти или совсем не поглощала инсектицид в порошкообразной форме.