Читаем Разум в тумане войны. Наука и технологии на полях сражений полностью

Персонал USSBS допросил более 700 представителей вооруженных сил, государственных ведомств и промышленности Японии. Кроме того, он обнаружил и перевел множество документов, которые были переданы для постоянного хранения в архивы Соединенных Штатов (это одна из причин того, что исторические исследования послевоенной Японии иногда опираются на американские архивы). Во многих отчетах японские подходы и методы сравнивались с американскими. Эксперты сопоставляли строительные нормы, плотность населения в городских центрах и т. д. Итоговый отчет о бомбардировках завершался рассмотрением вопроса о том, как информацию о двух японских городах можно использовать для прогнозирования последствий атомных бомбардировок городов в Соединенных Штатах.

В реальности многие факты, собранные в исследовании, оценивались с точки зрения их актуальности для населения США. Японские города могли дать Соединенным Штатам много ценных уроков. Оценка возможных последствий ядерных ударов по американским городам

почти неизбежно занимала тех, кто обследовал руины Хиросимы и Нагасаки. Их выводы не так надежны, как факты, приведенные в предшествующих разделах, вследствие чего они представлены отдельно. Однако они не менее важны и имеют не меньший вес[194].

Инженеры сравнивали строительные нормы и правила Японии и США; оценщики вычисляли последствия аналогичного удара для Нью-Йорка, Вашингтона, Чикаго, Детройта и Сан-Франциско. В целом они приходили к выводу, что здания американских городов не выдержали бы атомной бомбардировки. В 1946 году плотность населения Манхэттена днем, когда все находились на рабочих местах, составляла 145 000 человек на квадратную милю и была самой высокой в стране. Для сравнения: в предвоенной Хиросиме этот показатель достигал 12 750 человек, а в Нагасаки – всего 7000 человек. «Уровни потерь в Хиросиме и Нагасаки, экстраполированные на население Манхэттена, Бруклина и Бронкса, приводили к мрачному выводу»[195].

Решение, в соответствии с выводом исследовательской группы, виделось в разукрупнении больших городов Соединенных Штатов (впоследствии это привело к созданию сети федеральных автомагистралей). Следовало рассредоточить промышленные предприятия и объекты здравоохранения, построить бомбоубежища, разработать планы эвакуации и отрепетировать их реализацию. Страна должна была организовать экономическую, транспортную и административную жизнь так, чтобы единичная или небольшая серия атак не могла парализовать «национальный организм». Американские города могли перенести ядерную атаку с «минимальными жертвами и разрушениями», если заранее подготовить к ней граждан и городские центры. «Поскольку современная наука может служить обороне с тем же успехом, что и нападению, есть основания надеяться на совершенствование приемов защиты. Вместе с тем даже средства защиты и бдительность не могут служить идеальной защитой от неожиданной атаки в условиях неограниченного выбора целей, доступных противнику с учетом дальности и скорости современных видов вооружения»[196].

Все эти теории строились в то время, когда Соединенные Штаты были единственной страной, имеющей атомную бомбу. Многие представители власти в США полагали, что СССР получит атомную бомбу не раньше, чем через пять лет (в действительности на это потребовалось чуть более трех лет). Некоторые хорошо информированные посвященные лица даже считали, что возможности Советов в области ядерного оружия еще много десятилетий будут отставать от американских. Американские военные и дипломаты много рассуждали о ядерном уничтожении, когда США обладали полной монополией на это оружие и им не грозила, как сегодня, опасность моментального ответного удара. Их умозаключения служили обоснованием для политики и методов, пока не имевших критической значимости.

В цикле исследований результатов работы USSBS как в Германии, так и в Японии историк Джан Пери Джентиле предположил, что отчеты в той же мере касались организации вооруженных сил США, в какой и нового оружия. Отчеты должны были на определенном уровне решать вопрос заслуг. Какие службы и технологии в действительности обеспечили победу? В разных отчетах фигурировали разные данные, и их авторы выбирали, что включить в документ, а что нет. По мнению историка, в определенном смысле исследование бомбардировок Японии сделало атомную бомбу нормой, словно она была такой же, как и любая другая бомба. Любое утверждение на эту тему имело последствия: если на самом деле морская блокада сокрушила экономику Японии, а бомбардировки были второстепенными, значит, войну выиграли ВМС.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное