Ребята и зверята

— Ну, что же тут страшного? Он ведь совсем ручной. Он даже не понимает, кого вы испугались. Видите, он какой.

Мы клали ему в пасть руки, гладили по голове, за ушами и под подбородком. Поднимали его тяжелую лапу и показывали зрителям ладонь.

— Глядите, — говорили мы, — все когти поджаты, и ничего такого нет, чтобы бояться.

Они смотрели на Ваську и не могли насмотреться. Потом так он им начинал нравиться, что они непременно хотели его погладить.

— Нет, — говорили мы, — погладить никак нельзя, потому что нас за это выдерут, как сидоровых коз.

— Ну, не выдерут.

— Нет, обязательно выдерут.

Но они все приставали до тех пор, пока мы не прибавляли нарочно:

— И потом, кто его знает, ведь он же все-таки тигр, а вдруг вцепится — тогда что мы будем делать?

После этого они сразу переставали просить.

Один раз Васька гулял в саду и увидал в заборе дырку. Он просунулся между досками. Видит — улица, бегают собаки, извозчики ездят туда-сюда, в стороне ребята играют в лапту, а под забором на травке несколько человек играют в карты.

Васька оглядел все это, втянул голову назад, фыркнул от волнения и сказал: уф!

Потом просунулся снова.

Но я уже говорила, что он не мог выносить, чтобы люди его не замечали. Поэтому он смотрел, смотрел да и вылез весь наружу.

Те, которые в карты играли, оглянулись и говорят:

— Вот так явление!

А Васька им в ответ:

— Угу.

Они встали тогда с земли. Один и говорит другому:

— Пойдем, брат Васька. А то как бы штаны наши не пострадали. Это, видно, лесничего тигра. Вишь, она вредная какая, полосатая.

Он сказал: «Пойдем, Васька», — тигренок и думал, что это к нему. И пошел.

Они испугались и отбежали, а женщина одна завизжала от страха. Тигренок растерялся. Сел прямо посреди улицы в пыль и давай чесать за ухом.

В это время отец подошел к забору. Выглянул — Васька сидит в пыли и задумчиво почесывает за ухом, а соседи сгрудились поодаль, рассматривают его и смеются.

Отец перескочил через забор и хотел увести тигренка. Тут соседи осмелели и стали просить:

— Подожди малость! Не уводи так скоро. Ишь, он какой интересный. Он, что же, кошка, или иначе как определяют?

Отец рассказал им про тигров, потом заставил Ваську бороться и кувыркаться. Шлепал в шутку его по щекам, а Васька отмахивался лапой и тоже норовил заехать отцу в лицо.

Когда отец двинулся с тигренком домой вдоль забора, вся толпа провожала их и кричала вслед:

— Ай да Васька! Вот спасибо, что пришел к нам.

У нас было много кур, и Васька поглядывал на них с большим интересом.

Как-то он вышел погулять. Кругом во дворе стояли лужи: только что прошел дождь. Васька пробирался осторожно, обходя лужи и отряхивая лапы, как кот.

Вдруг он заметил на солнышке наседку с малюсенькими, как ватные шарики, цыплятами. Васька прижал уши к затылку (так он делал всегда, когда подкрадывался) и припал к земле, чтобы прыгнуть к цыплятам.

Наседка почуяла опасность, заволновалась, собрала детей, распустила как можно страшнее свои перья и, вся дрожа от ужаса перед Васькой, бешено кинулась на него. Она хлопала крыльями, наскакивала и старалась выклевать ему глаза.

Васька перепугался, замотал головой и пустился бежать Он уже не разбирал дороги, шлепал прямо по лужам, только брызги летели во все стороны. А наседка за ним, все злее и злее налетала, клевала сзади. И только тогда, когда Васька дикими прыжками влетел на крыльцо, она повернулась, захлопала крыльями и гордо направилась к цыплятам.

Второе столкновение с курами произошло накануне праздника. В этот день все ходили голодные и озабоченные. С самого утра занимались уборкой и стряпней и в суматохе забыли покормить животных.

Голодны были собаки, голоден был и Васька.

Вдруг прибегает на кухню Соня.

— Мама, что собаки наделали!

— Что такое?

Оказалось, что собаки уже закусили: съели все мясо, приготовленное для праздника. Они забрались на ледник и вытащили его.

Тут вспомнили, что Васька тоже еще не накормлен, и решили поскорее накормить его. Но было уже поздно.

Васька, голодный и злой, сидел во дворе на солнышке и хмурился на роющихся кур. Трогать их он не решался: еще не забыл, как клевала его наседка.

В это время мимо него прошкандыбал на отмороженных ногах несчастный инвалид-петух.

Васька сделал прыжок, и петух забился в его стиснутых зубах.

Мы увидали это с крыльца и хором закричали.

Из дома выбежал отец. Он схватил первую попавшуюся хворостину, стегнул Ваську и сердито крикнул:

— Брось сейчас же! Я вот тебе…

Васька свирепо зарычал, не выпуская из зубов своей жертвы. Глаза у него загорелись. Он стал страшным. Отец понял, что если отступить перед ним в этот раз, то после с ним уж не сладить. Он стегнул еще и еще. Васька дико рычал и прыгал, но петуха все-таки не выпускал.

Тогда отец схватил его за задние ноги, приподнял в воздухе и трахнул головой о плетень.

Правда, это было очень жестоко, но зато бунтовщик сразу смирился. Выпустил из зубов задушенного петуха и сидел, оглушенный и как-то сразу обмякший.

Мать поскорее накормила его, и он, обиженный, убрался в сад.

Долго не мог он простить этого отцу, избегал подходить к нему, не ласкался и вообще с ним не «разговаривал».