Речи к немецкой нации

Такое понятие об отечестве позволяет сказать, что отечество намного выше и существеннее государства, если в этом последнем видеть только совокупность институтов для обеспечения всеобщности прав, гражданского мира и частного благосостояния. Отечественное умонастроение должно даже править государством, как внешним орудием всеобщего права, потому что все эти ценности внешнего общежития суть только средства для неискаженного обнаружения божественной жизни в стихии данного народа, для прочности и чистоты национального характера в истории. Высший патриотизм должен быть своего рода верховным властителем над властителями, ограничивая государственного мужа в выборе средств для достижения порядка и мира, клонящихся к вредному для высшей свободы национальной жизни ограничению внешней свободы в политической жизни, но в то же время полагая высшие цели перед государством, и убеждая его рисковать всеми второстепенными целями для достижения и упрочения цели высшей – обнаружения изначальной жизни во всеобщей жизни народа. Коль скоро же это высшая цель, ради нее не только позволительно, но и должно порой отступать от свойственного вообще-то для государства консервативного мышления и поведения: в консервативной политике живут не осуществляющие ее, но просто продолжают жить те, способы жизни которых они охраняют. Только во имя целей высшего патриотизма возможна успешная борьба словом и оружием за национальное дело, но для этого необходимо ясное сознание того (и создание общенародного мнения на этот счет составляет одну из основных субъективных целей «Речей» Фихте), действительно ли существует наш народ как изначальный народ, и постольку достойно ли наших усилий будет спасение его в истории, для этого нация должна хотя бы осознать себя единым народом в этом духовно-нравственном смысле, в смысле высшей культуры. Нация, в которой иссякнет высший патриотизм и которая поэтому будет защищать не свое духовное и изначальное бытие, но только свои государственные или общественные институты, свои внешние бытовые традиции и обряды, даже свои обособленно взятые язык и литературу (эти последние, оставаясь сугубо «для внутреннего пользования», сами низводятся тогда до значения некой этнографической частности), – такая нация, если и будет бороться за «национальное» дело, то потерпит поражение или удовлетворится национальным компромиссом.