Речные разбойники

– Это ведь ваши дела, советник, – ответил министр деланно вежливым, не больше и не меньше, тоном. – Я лишь хотел передать вам вашу собственность. Ведь лишь вам надлежит решать, как распоряжаться своим имуществом.

Напряжение между ними росло. Цай Цзин, казалось, сделался еще больше и выше, на лице его застыла агрессивно нейтральная гримаса, что выглядело куда страшнее, чем если бы он гневался. Во взгляде министра мелькнула неуверенность.

В этот миг, когда чиновники сосредоточили все внимание друг на друге, товарищ Линь Чун, Тактик, громко завопил и с силой пнул скамью, стоявшую у одной из столешниц.

Та прокатилась по полу так быстро, словно на ней выросли крылья, и сбила с ног стражников, удерживавших Лин Чжэня. Те свалились друг на друга, закричав от боли.

Лин Чжэнь не стал мешкать.

Он вырвался из их хватки и помчался вперед. Меч, которым ему угрожали, полоснул его по воротнику и плечу, но тот рванул прямиком к божьим клыкам.

Лу Цзюньи стояла ближе всех. Она дернулась в его сторону, чтобы… остановить его? Она и сама не знала. И была недостаточно быстра.

Он схватил оба артефакта со своего рабочего стола голыми руками.

Отражение. Недостаточно измененные магнетитом, они отражались бы друг от друга вновь и вновь, и так до бесконечности…

Его целью являлось не бегство, вовсе нет.

Энергия вырвалась из маленького старика ученого, отбросив Лу Цзюньи на пол и повалив солдат друг на друга. Лин Чжэнь медленно выпрямился, в каждом его кулаке было по одному божьему клыку, между ними в воздухе вспыхнуло пульсирующее белое сияние.

– Нет! Стой! – Лу Цзюньи закрыла глаза рукой, когда сияние стало обжигающим. Она попыталась подобраться к нему и вновь упала, хотя все, что она могла сделать сейчас… что стоило сделать любому из них, даже Лин Чжэню, это… Бежать! Всем убегать!

Но у них не вышло бы уйти достаточно далеко. Ни у кого не вышло бы.

Солдаты запаниковали и начали суетиться, одновременно пытаясь защитить советника и министра, тащить пленников и спасать собственные жизни… Но они двигались словно одурманенные, барахтались в безуспешных движениях, их руки и ноги сражались лишь с воздухом. Даже если бы им удалось сбежать… расчеты, составленные ее командой в рамках более мелких исследований, прошедших успешно… все цифры пронеслись в памяти Лу Цзюньи, и она поняла. Никто не сумел бы двигаться достаточно быстро. Никто не сумел бы убежать.

Лин Чжэнь планировал уничтожить их всех, их и исследования Цай Цзина, и его самого впридачу… это должно было положить конец императорскому советнику Великой Сун…

Взрыв мог затронуть даже сам императорский дворец. И государя.

И действовал Лин Чжэнь не в одиночку. Лу Цзюньи внезапно осознала – записки, которые оставляла Фань Жуй. Те, которые Лу Цзюньи сочла чепухой… С детства я изучала классическую литературу и историю…

Это была первая строка из стихотворения Сун Цзян.

Лу Цзюньи не признала его. Это стихотворение Сун Цзян никогда не исполняла, лишь передавала друзьям, которые ахали и хихикали над его дерзостью, его бунтарством.

Фань Жуй говорила о красной реке. В стихотворении река обагрилась кровью.

Лин Чжэнь и Фань Жуй вместе спланировали это. Им не разрешалось даже разговаривать друг с другом. Они лишь выжидали подходящий момент.

Лин Чжэнь знал, что Цай Цзин возвращался сегодня.

Свет и звук колебались между божьими клыками, все быстрее, ярче, выше; гул оставался за пределами слуха, пока сам воздух не завибрировал от него. Когда эта сила вырвется на свободу… когда божьи клыки больше не смогут ее сдерживать? Тело Лин Чжэня задергалось, затряслось от волн напряжения, его кожа стала яркой и тут же потемнела, цвета вспыхивали на ней слишком быстро, так, что не успеть разглядеть. Казалось, внутри него копошились черви. Божьи клыки пожирали его изнутри, точно так же, как пожрали и людей в Аньфэне… Вопрос заключался только в том, сколько разрушений он учинит, прежде чем они это сделают…

Тогда он умрет, умрет как мученик. Фань Жуй умрет. Линь Чун и ее друг тоже умрут. Умрет и Лу Цзюньи…

Императорский советник Цай Цзин тоже умрет, вне всяких сомнений, как и было задумано.

Все чувства Лу Цзюньи вырвались в пронзительном крике. Энергия словно пропитала воздух, заполняя глаза и уши, зубы и рты, ощущалась каждым открытым участком кожи. Едкий запах сильно обжигал ноздри. Еще несколько стражников попытались пробиться к Лин Чжэню, но лишь сползли на пол, а стоило Лу Цзюньи попытаться пошевелиться, как ее руки прошли сквозь воздух, словно через густой сироп.

Она по-прежнему находилась к нему ближе всех. В безумном отчаянии она поднялась и бросилась вперед.

Несмотря на все ее многолетние тренировки, она двигалась неуклюже. Слишком медленно, словно сама реальность стала тяжелее.

Она не кинулась к Лин Чжэню. Вместо этого она бросилась к полкам позади него, ухватилась за одну из чашек, в которой осталось ее печальное подобие алхимического раствора. Слишком тяжелый воздух сковывал ее движения, руки приходилось напрягать сильнее, чем следовало бы, чтобы сдвинуть маленький горшок.