Речные разбойники

Она вышла из темницы, намереваясь вернуться в переднюю часть имения, но неожиданно столкнулась с Лу Да и Хуа Жун, которые вели бывших надзирателей, чтобы заточить их в тех же камерах, которые еще недавно эти люди не стыдились использовать как инструмент собственной власти. Монахиня и лучница быстро сдружились и были просто ходячим примером притянувшихся противоположностей. Впереди шла Хуа Жун, такая же невысокая, как Ху Саньнян, и смуглая, как Ли Куй, копна черных жестких волос ореолом обрамляла ее голову, в руках она держала легкий лук почти с саму ростом. Вслед за ней с ухмылкой на лице топала Лу Да, что-то насвистывая на ходу и подгоняя посохом идущих впереди нее пленников. Хоть это и было преувеличением, но порой казалось, что Лу Да раза в два выше и шире Хуа Жун.

– Сестрица! – окликнула Лу Да. – Ты же почувствовала, как я использовала свой божий зуб? Верно же? Видела?

– Видела, видела, – заверила ее Линь Чун.

– Прошло гладко, как по маслу, что скажешь? – улыбалась Лу Да, выжидающе глядя на наставника по боевым искусствам. – Разницу ощутила, да? Ну же, скажи, что ощутила, а?

Линь Чун сжалилась над ней:

– Ты отлично потрудилась.

– Так и было! У меня получилось, правда же? – Татуированная Монахиня убрала посох от заключенных и ткнула им Хуа Жун, совсем легонько, но это чуть не сбило лучницу с ног. – Слыхала, сестрица Хуа?

– Смотри, куда своей штуковиной тычешь!

Линь Чун на это лишь покачала головой. Судя по всему, работа над дисциплиной еще предстояла. Она сжала рукоять меча на случай, если кто-нибудь из заключенных воспользуется случаем и попытается вырваться, но все они оказались слишком запуганными для этого.

– Постойте-ка, – сказала Линь Чун, пробежавшись взглядом по связанным мужчинам. – А где судья?

– Ах, этот, – голос Лу Да отдавал весельем. – Да сестрица Ли его прикончила. Я ей говорила, что ты будешь зла, но чуток опоздала – его голова уже слетела с плеч.

– Но он и вправду заслужил это, – добавила Хуа Жун. – Подкупить нас пытался, хотел, чтобы мы его отпустили.

– Ты сердишься, да? – спросила Лу Да у Линь Чун. – Ну вот, говорила же, что рассердишься…

Линь Чун вздохнула. Над дисциплиной точно придется поработать.

Она вернулась в зал для аудиенций и увидела, что он почти опустел, там сидели разве что парочка местных да Ли Куй, которая, нацепив широкий головной убор судьи и его расшитый халат, самовольно заняла его кресло. По полу размазалась лужа крови.

– Вот и придумайте что-нибудь! – затребовала она от местных в тот момент, когда Линь Чун вошла. Вычурные и заляпанные кровью одежды с каждым движением цеплялись за ее топоры и рвались. – Бейтесь друг с другом, а я рассужу поединок. Один из вас получит свободу, а другой будет казнен.

– Госпожа? – пропищал один из них.

– Не слушайте ее, – вмешалась Линь Чун. – Сестрица Ли, прошу тебя, слезь оттуда, пожалуйста, и оставь в покое чужую одежду. А вы двое свободны, – скомандовала она мужчинам. Те выскочили из комнаты, едва эти слова сорвались с ее губ.

– Сестрица Ли, – уже более серьезным тоном обратилась Линь Чун, стоило мужчинам покинуть комнату. – Поговорим о судье. Что тебе было сказано? Сколько раз можно повторять.

– Но эта шавка безродная пыталась…

– Я знаю. Но тебе следует прекратить убивать тех, кто сдался. Я непременно расскажу об этом сестрице Сун.

Казалось, это было единственным наказанием, способным обратить в ужас Железного Вихря. Она лишь фыркнула и спустилась с кресла, а затем, ссутулившись, вышла из комнаты, на ходу сорвав с себя головной убор, который полетел на пол.

Линь Чун гораздо степеннее проследовала за ней, выходя навстречу прохладе вечернего леса. Стеганое одеяние не давало ей замерзнуть, но отголоски поздней осени с каждым вдохом врывались в ее легкие приятным холодком. Ночь они проведут здесь, а утром двинутся в путь вместе с удобно притаившимися в безопасном месте воспитанниками У Юна. Пока что из Бяньляня никого не прислали на замену в эти глухие уездные суды, которые стали целью разбойников с горы Ляншаньбо. Ни новых судей, ни отряды стражников, чтобы устранить с постов компетентных местных жителей и поставить вместо них новых лиходеев, назначенных имперскими министрами.

Либо они посчитали эти посты недостойными внимания, либо их всерьез пугали возможные ответные действия Ляншаньбо. А может, и то и другое.

– Восемь уже.

Линь Чун повернулась.

К ней незаметно подошел У Юн, на губах его играла неизменная хищная ухмылка, в руке он держал цепь. Он прислонился к стене рядом с Линь Чун:

– Восемь уездов, а впереди и того больше. Удачный денек.

– В конце концов властям Бяньляня придется выступить против нас, – рассуждала Линь Чун. – Они ведь должны понимать, чем рискуют, оставляя наши действия без ответа. Однажды это зайдет слишком далеко, и у них больше не получится бездействовать и делать вид, что они не замечают того, что творится в этой сельской глуши.

Пусть ее слова были более чем правдивы, произнося их, она ощущала лишь спокойствие. Рано или поздно империя придет.

И они будут готовы к этому.