Речные разбойники

Их поход не был бы столь изнурительным, если бы она не толкала перед собой тележку, доверху набитую финиками; фрукты были накрыты тканью, чтобы не рассыпались в пути. Уловки тут и не предполагалось, просто так проще всего уберечь их в дороге. Это и в самом деле были горы дешевых фиников, заранее подготовленных Чао Гай и У Юном и припрятанных на перевалочном пункте в доме Бай Шэн.

Линь Чун поняла, что совсем не завидует настоящим торговцам, каждый день совершающим столь утомительные путешествия, чтобы продать товар.

– …Лу Да поспособствует этому, – послышался впереди голос У Юна.

Линь Чун с большим усилием так принялась толкать тележку, что деревянное колесо подпрыгивало на ухабистой дороге, но она сумела поравняться с Чао Гай и У Юном. И достаточно быстро, потому что расслышала последнего:

– Немного не с той она стороны зашла, с которой я ожидал, но все равно для нас это будет во благо, так даже лучше. Совсем скоро все случится.

– Что там с сестрицей Лу? – поинтересовалась Линь Чун.

У Юн удивленно обернулся и – неужели Линь Чун привиделось? – с легким раздражением уставился на нее.

– Пустяки, – успокоил ее Тактик. – Это ее личное дело, насчет которого я дал ей совет. В Ляншаньбо очень любят сестрицу Лу.

– Не сомневаюсь, – не задумываясь отозвалась Линь Чун. Паранойей она не страдала, но… как старшая чувствовала некую ответственность за младшую сестренку.

Не то чтобы она не доверяла У Юну – в конце концов, Тактик был так отчаянно и абсолютно предан Ляншаньбо, а все его коварные уловки направлялись лишь на тех, кто не являлся частью их стана. Но, быть может, дело было не в самом У Юне, а в его мастерстве языком чесать, которому Линь Чун не могла довериться полностью. И если прибавить к этому политические трения между Сун Цзян и Ван Лунь и то, какую роль в том играл У Юн…

С того самого первого дня никто не донимал Линь Чун с этим, и в обычной жизни их лагеря не было очевидных шероховатостей. И все же Линь Чун старалась, чтобы ее не заподозрили в верности какой-либо из местных фракций или отдельно взятому человеку. И поддерживать этот вынужденный нейтралитет стало значительно сложнее, когда она, пусть и с неохотой, начала разделять доводы Сун Цзян.

Особенно насчет Ван Лунь.

Каждый разговор с Ван Лунь превращался в уворачивание от невидимых стрел, поскольку условный вождь Ляншаньбо даже самые безобидные слова Линь Чун воспринимала как зачин ссоры. Попытку составить расписание тренировок она расценила как вызов своим методам руководства. Зашел вопрос о распределении припасов – так она посчитала, что подобный вопрос принижает богатства Ляншаньбо. Даже самое вежливое и дружелюбное утреннее приветствие от Линь Чун она встречала с ухмылкой и ехидно интересовалась, что та имела в виду.

Не стоит и говорить, что Ван Лунь никогда не удосуживалась прийти на тренировку к Линь Чун. Видимо, считала себя выше правил, придуманных для остальных. И не то чтобы Линь Чун сильно возражала.

Но не давали ей покоя и приемы Сун Цзян. Разумеется, сестрица Сун действовала куда более тонко и изящно… Но именно это изящество и делало все подводные камни опаснее.

Линь Чун спалось бы спокойнее, если бы от нее ничего не скрывали. Особенно когда она ясно представила себя частью этого стана, частью Ляншаньбо, политика которого отныне определяла ее жизнь и реальность…

Чао Гай остановилась и поглядела назад, подождав, пока остальные подтянутся со своими тележками. Они пока были единственными путниками в обозримой округе, поскольку по дороге им никто не встретился, от изрытой ямами долины вплоть до извилистого скалистого подъема.

– Мы почти на вершине, – тихо заявила Чао Гай, когда все собрались. – Судя по всему, они решили передохнуть здесь, когда поднимались с другой стороны. Сейчас самое время. Запомните, никаких имен – мы лишь сестры, так друг друга и называйте. Мы давние подружки, не один год путешествующие вот так.

Остальные забормотали, что все поняли. Линь Чун не знала, как У Юну удалось так точно подгадать время, какие крохи информации способствовали столь тщательному расчету, но сложилось впечатление, что ограбление было искусно отлаженным механизмом с тонкими шестеренками. И Линь Чун подозревала, что тут не обошлось без многочисленных друзей Чао Гай, обладающих целой сетью глаз и ушей.

– Удачи всем нам, – пожелала Чао Гай и повела их по последнему участку пути к вершине хребта Хуанни.

Сердце Линь Чун вновь забилось чаще, но в этот раз не от страха, как ей показалось. В этот раз нет.

В этот раз от предвкушения первого шага к будущему, которое она сама выбрала.

Их тележки преодолели последний подъем, и они оказались на вершине хребта. Дорога здесь раскинулась вперед на несколько ли, упираясь в другие склоны, переходя в лесные участки, и спускалась к восхитительного вида долинам внизу. Солнечные лучи скользили по грязи, камням, даже отражались в поверхности рек вдали, сверкая и превращая весь пейзаж в сплошной длинный лист бронзы.