Речные разбойники

Чао Гай глубоко вздохнула, собираясь с духом.

– Благодарю за доверие. Вы не сомневайтесь, я буду на вас полагаться, на всех вас, – обратилась она к товарищам. – Сестрица Сун, в ближайшие дни мы с тобой побеседуем и составим список. Как я говорила, ничего критичного.

– Как думаете, кто-нибудь что-то заподозрил? – спросил У Юн.

Заподозрил ли кто-нибудь, что все это было заранее спланировано, что У Юн и те, кто действовал по его наводке, кем он манипулировал или с кем был связан, уже несколько месяцев сеяли семена для этого. Они, как всегда, продумали все возможные исходы событий, использовали появление Линь Чун и зависть Ван Лунь, постепенно и незаметно стравливая обеих, пока их конфликт не дошел до высшей точки. И даже сегодня, когда разногласия достигли пика, они, даже не глянув друг на друга, отлично сработали, подобрали нужные слова, обеспечив всех устраивающий результат.

Это была великолепно сыгранная партия, которая должна остаться в тайне. Далеко не все поймут.

– Линь Чун могла что-то заподозрить, – сказала Чао Гай. – Уж не знаю, насколько была осмотрительна в дороге, но она подошла ко мне насчет Ян Чжи. Она не поверила в такие совпадения и решила, что мы все подстроили. Что ж, она не ошиблась.

– От нее ждать неприятностей? Я ей не слишком-то по нраву, – уныло спросила Сун Цзян. – И она явно хочет… заявить о себе.

– Хах, – У Юн слегка кашлянул, смешок отдался болью в его ушибленных ребрах, будь они неладны. – Да поэтому она и нужна была нам. Ну и чтобы выиграть этот бой, само собой.

– Она трезво смотрит на вещи, как мне показалось, – ответила Чао Гай. – И законопослушна донельзя, хотя во что это выльется здесь, в Ляншаньбо, понятно станет позже. Но я верю, что если мы сами останемся на пути справедливости, она и впредь будет нашим союзником, если и не намеренно, то исходя из собственных нравственных принципов, совпадающих с нашими.

«Хорошо», – подумал У Юн. Суждениям Чао Гай верить можно, значит, все идет так, как ' должно.

Пока что.

– Кстати о сестрице Линь: почему бы тебе не заняться ее ранами? – поддразнил У Юн, отмахиваясь от Ань Даоцюань. – А ты, Небесный Владыка, налей-ка мне украдкой вина, пока ее не будет…

– Ни в коем случае, – сказала Ань Даоцюань, беззвучно смеясь. – Я и вправду помогла сестрице Линь до заката. Пока она спала, я перебинтовала ее раны, и с ней все будет хорошо, если хотя бы ненадолго окружающие перестанут пытаться ее убить.

– Здесь на это мало шансов, – сказал У Юн. – Ладно-ладно, а что скажешь насчет нашей новой сестрицы Ян?

– Бодрая, здоровая, наслаждается жизнью. Я пыталась приложить компресс к ее ушибам, но она заявила, что от мошек ей только хуже.

– Побольше нам надо таких, как она, – проговорил У Юн вполголоса. Мысли его неслись все дальше. – Таких, как она и сестрица Линь. Дисциплинированных. Бойцов. Мастеров боевых искусств, странствующих героев, военных дезертиров. Воры и каторжники, конечно, тоже хороши, но из них трудно создать армию.

На какое-то время все четверо погрузились в молчание.

– Армия, значит… Опасная мысль, – высказала сомнения Чао Гай.

На этот раз У Юн улыбнулся, по-звериному оскалив зубы:

– Ну, так и мы люди опасные.

– Только для тех, кто выступает против того, какой должна быть империя, – спокойно заявила Сун Цзян со свойственной ей поэтичностью. – И каким может быть сердце империи. Для всех остальных мы будем границей, что защищает их от поднимающихся волн. Станем грозой шелка и стали, что даст приют всем нуждающимся.

Это была великолепная мечта. Достойная. Даже если для ее осуществления понадобится пролить еще много крови.

Сегодняшний день стал первым шагом к ее воплощению в жизнь.

Глава 16

В кромешной тьме в одном из потайных уголков Внутреннего города Бяньляня протяжно кричал восьмой человек. Подобный неземной вой едва ли могло исторгнуть человеческое горло, удары сердца раздавались один за другим. Мужчина вцепился в свое же лицо, в волосы, выдирая целые клоки с такой силой, что те падали на пол окровавленными ошметками. На затылке остались следы его ногтей.

Разум уже оставил его, а потому ни интереса, ни пользы он уже не представлял. Цай Цзин развернулся на пятках и покинул мрачную глубину каменной комнаты, а вслед за ним поспешил и прорицатель.

Крики заглушались толстыми деревянными дверями, однако не смолкали. Они не смолкнут до тех пор, пока этот мужчина жив, но это ненадолго. Он встретит тот конец, который заслужил. Этот солдат потерпел поражение – серьезный и непростительный проступок.