Рэй

– … я хотел тебе сказать – из нас не выйдет пары. Мы не идеальны друг для друга, понимаешь? Да, нам было неплохо рядом, но…

А на руке нет надписи. Они вышли наружу, и она ее стерла?

– Если мы позволим этому случиться, то для нас найдутся настоящие вторые половины.

«А не суррогат».

Тами больше не смотрела на Хантера – она смотрела на покрытые белым пеплом, как снегом, дрова.

– Я тебе благодарен. Очень. И… прости меня, слышишь? Если сможешь.

«Я немного тебя… использовал».

Он поднялся, поправил рюкзак, несмело махнул на прощание и зашагал прочь.

Ее Рэй.

Не ее.

Значит, в лодке было… так. Показалось. Ей ведь вечно кажется, верно? Что она идеальная для Вальдара, для Хантера, для кого-то еще. А выясняется, что так – на поиграться. Хорошая, ласковая, доверчивая, но с такими почему-то не идут до конца.

Поле, лес, туман, костерок.

Печально до черноты.

«Прости…»

Она простит. Наверное. Если сможет, будет вспоминать о нем светло, если не сможет – не будет вспоминать вовсе.

Тами еще никогда так остро, как в этот момент, не ощущала одиночества – настоящего, гулкого, на всю жизнь.

«Найдется кто-то еще… Мы не идеальные…»

Ей все виделось иначе – они выйдут отсюда вместе. И его пальцы никогда не разожмутся, не отпустят ее, будут держать до самого конца. Каждое утро его глаза, улыбка – они еще не раз посмеются над всеми трудностями. Что ж, Вальдар ей тоже уже много лет виделся тем, кем не являлся. Мудрено ли, что она ошиблась вновь?

Она талантлива как пара-логик.

Но беспросветно слепа как женщина.

* * *

«Чем тебе это выгодно? Чем? Подумай…»

Чем?

Тот же день, другой?

Тамарис сидела рядом с погасшим костром; чехол от палатки покрылся росой.

«Чем тебе это выгодно?»

Что выгодно?

Внутри ее головы вопрошал собственный голос – тот, который не поддался вере в то, что все плохо.

«Вечная брошенка. Зачем? Почему ты хочешь ей быть?»

– Я не хочу…

«Хочешь. Иначе бы не сидела здесь…»

Она впервые осознанно удивилась – неужели, правда, желает быть брошенкой? Боится этого? Что, впрочем, одно и то же.

«Брошенка всегда может сказать: не разглядел, сам дурак. И пожалеть себя».

Да, жалость казалась ей уютной и спокойной. Очень комфортной, знакомой – в ней уже все случилось, в ней можно не бояться.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Пока она дышит, не все потеряно.

Спустя череду вдохов и выдохов Тами вдруг поняла, что попалась. Как простачка, как полная дурочка, как…Очередная иллюзия! Она поддалась очередной идиотской иллюзии.

И дело совсем не в том, ушел Рэй на самом деле или не ушел, – она просто никогда не одна. Потому что она есть у себя, потому что жизнь продолжается, потому что сама жизнь, сон, смерть – все иллюзии. Какие-то из них приятные, какие-то не очень, но все есть один большой Куб – куда выберешь смотреть? Жизнь – череда кадров. В одних ты с кем-то, в других сам с собой, дальше тебя вовсе как будто нет…

Ясность – вот зачем она все это время сидела здесь, возле костра. Ради этой самой пресловутой ясности.

– Ты все-таки меня подловил, – накатило вдруг облегчение – очередной дурман отступал, снимал с плеч свои цепи. Тами двинулась, ойкнула от боли в затекшей шее и посмотрела на небо. – Подловил. Слушай, а ведь я тебе поверила…

И вдруг ощутила, что по непонятной ей самой причине больше никогда в жизни не испугается одиночества. Или того, что кто-то уйдет, – уйдет, значит, так нужно, все суета сует.

– Долго же я здесь сидела… А впереди еще столько приключений.

Она поднялась, стряхнула с куртки дождевые капли, зачем-то сложила стул. Подумала, куда его деть, положила на землю.

– Ну, давай, что ли, показывай дорогу…

Как будто это нужно. Тут везде одна дорога – она по-своему привыкла.

А Куб словно улыбался. Как друг, как боевой товарищ – наверное, ей в своей странной и краткосрочной эйфории так просто чудилось.

– Куда идем-то?

И вдруг увидела уходящую из-под собственных ног примятую полосу травы – широкую, как раскатанный до самого леса ковер.

Кивнула удовлетворенно, как местный завсегдатай, – туда, значит, туда.

* * *

– Скажи, как ты додумался затащить девчонку в Куб? Это тебя оттуда выкинуло сразу, потому что ты проходил его дважды. А хочешь, покажу, что случилось с ней? Давай, включу для тебя снятую с граней информацию…

Хантер не хотел. Он сидел на стуле, ссутулившись – во рту липко и сухо, внутри паника. Дрейк еще никогда на его памяти так не бесновался – не просто сотрясал словами воздух, но совершенно определенно желал, чтобы Рэй каждой клеткой прочувствовал всю глубину собственного проступка.

– Смотри. Смотри внимательно!

Засветился экран.

Она бежала через лес сломя голову. Спотыкалась, падала, поднималась, ревела на ходу. За ней четверо.

Четверо…

Он УЖЕ не мог смотреть. Знал ведь, что нельзя, но поддался мелочной жадности – решил стать здоровым. За ее счет.