Реквием по завоевателю

— Мы приехали за рабом,— холодно произнесла Айли, увидя неподдельный интерес в глазах офицера. Проклятье! Он хоть подозревает, кто я? Или он трахает рабынь и так дотрахался, что в каждой женщине видит только кусок мяса для удовлетворения своей похоти? В ней просыпался гнев.

— У нас сегодня короткий день, министр,— Англо идиотски ухмыльнулся, что в его понимании означало учтивость.— Может, я смогу помочь в чем-то...

— Немедленно приведи раба по имени Стаффа!— приказал Тиклат, лицо его окаменело.

— Но у нас здесь нет Стаффы.

Тиклат вытащил карточку с регистрационным номером.

— О,— на лице Англо появилась самодовольная улыбка.— Его. Я думаю, вы немножко опоздали.— Он показал на трубу, засыпанную оползнем из песка. Айли проследила по направлению трубы, исчезающей в громадной куче песка.

— Да,— произнес Англо со вздохом,— Таф был в начале колонны. Мы уже начали раскопки полчаса назад. Нам понадобится целый день, чтобы расчистить все.

— Вы уберете песок немедленно, — ядовитым голосом сказала Айли.— Вы уберете завал сейчас же, если не хотите, чтобы у вас были крупные неприятности.

Англо разинул рот от удивления:

— Послушайте, министр, вы...

— Я так хочу! Тиклат, немедленно доставьте необходимое оборудование! Офицер Англо, спускайтесь вниз и начинайте раскопки! Своими собственными руками, если понадобится!

Глаза Айли обратились на гору песка. Это был шанс — опасный или нет, она еще не знала. На губах появился горький привкус — привкус крушения надежд.

Глубокая чернота окружала Стаффу, она пронизывала его душу. Тишина гремела, нарушаемая только ударами его сердца. Стаффа пошевелился, чтобы проверить, целы ли ноги. В руках трепетало напряженное тело Кайлы. Болезненный страх от нее передался ему, он ощущал горячий запах ее кожи. Крепко обняв Кайлу, он радовался, что не один в этой кромешной тьме,— и его не терзало чувство вины и греха.

— Ты можешь двигать ногами?— спросил он, стараясь, чтобы его голос не дрожал.

Ее мускулы напряглись под гладкой кожей.

— Нет,— потом,— нас похоронило?

— Да.

— Они раскопают нас?

— Может быть,— пробормотал Стаффа.— Зависит от того, сколько нас будут раскапывать... и на сколько нам хватит воздуха.

— Мне кажется, что если убрать песок, то я смогу двигать ногами. Тогда мы сможем разрыть и тебя.

Они молча работали, разгребая песок, засыпавший Кайлу.

Потом раскидали кучу, закрывавшую ступни и бедра Стаффы. Он подтянулся на руках и оказался в центре трубы.

— По крайней мере прохладно,— после паузы Кайла добавила:— Возьми меня за руку.

Он пошарил в темноте и нашел ее пальцы, нежно сжав их.

— Сколько мы сможем продержаться, Таф?

— Примерно четыре часа. А может быть, и шесть. Насколько хватит воздуха — это зависит от размера трубы.

— Мы находимся в толще дюны,— пальцами она сжала его руку.— Мы всего лишь рабы. Машины-канавокопатели далеко отсюда. До завтрашнего утра они вряд ли прибудут.

Она расслабилась, радуясь нежданному отдыху:

— И согласно словам Кори, мы запасемся трусостью перед смертью.

Он слышал ее дыхание:

— Я помню его лекции в университете на Майке. Он был моим профессором, когда я была еще очень юной. Я всегда восхищалась им. И когда я увидела его здесь, это разбило мое сердце.

— Мы можем сэкономить кислород, если помолчим.

Очень быстро холодало, тепло из трубы растворялось в песках. Она повернулась к нему:

— Я не хочу умирать в тишине.

Стаффа с напряжением вглядывался в адскую темноту, потом прилег:

— Я всегда был один. Кроме одного раза. У меня была женщина. Рабыня, которую я освободил.

— А что с ней случилось, Таф?— она придвинулась ближе, прижимая его руку к себе.

— Ее похитили вместе с моим сыном: нас разлучили— голос был полон печали.

— Ее звали Скайла?

— Нет. Скайла была... моим другом, но...

— Но, что?— И поскольку он молчал, она добавила:— Я думаю, что в таких обстоятельствах ты мне можешь рассказать. Мы вряд ли выберемся отсюда живыми.

— Но я и не подозревал, что так люблю ее,— медленно почти шепотом, как бы самому себе, сказал он с сожалением.— Я никогда не говорил ей об этом. Никогда не позволял себе... выражать восхищение ею. Но с тех пор, как я очутился здесь, многое стало ясным.

— Как она выглядела?— спросила Кайла, положив голову на его плечо.

— Высокая, волосы светло-белые,— он улыбнулся в темноте:— Глаза у нее были невероятно голубые. Она самая красивая женщина во всем Открытом Космосе. В ее манерах несколько тяжеловесный юмор, граничащий с цинизмом, которого я не понимал. Она умная, более жестокая, чем я. А когда она шутит, в глазах загорается дьявольский огонь.

Он покачал головой:

— Ох, Кайла, сколько бы я мог сделать для нее!

Он приобнял ее, прижимая к себе, ощущая тепло ее тела.

— Таф, ты опять спас мне жизнь — или пытался. Зачем?

— Справедливость,— шепнул он, думая о Кори.— Маленькая частица справедливости и, может быть, возмездия. Но лучше всего подойдет искупление.

— Искупление чего?