Религия Библии. Христианство

«Божество пользуется Лицом человечества и челове­чество Лицом Божества, и, таким образом, мы говорим — одно Лицо двух», — учил Несторий. Из этого утвержде­ния следовало, что во Христе во время моления о чаше в Гефсимании и на Кресте страдал человек Иисус — Бог же не может страдать! С точки зрения классического понимания Бога Бог бесстрастен. Доказывалось это фи­лософски как дважды два, это была школьная задачка. Что такое страсть, страдание? Это ощущение неполно­ты, когда тебе чего-то не хватает, ты это желаешь или страшишься что-то потерять — здоровье, жизнь, близ­ких. Но поскольку Бог — полнота, наполняющая все во всем, Он ничего не может желать и ничего не может те­рять. Следовательно, Он бесстрастен. Это знали маль­чики 12 лет в греческой школе. Поэтому Иисус не мог страдать как Бог. А Он же на Кресте страдал. Да и во вре­мя Своей земной жизни страдал: Он хотел есть, хотел пить, уставал, ужасался, печалился смертью Лазаря — обо всем этом прямо говорится в Евангелии. Так страдать мо­жет человек, Бог страдать не может. Поэтому, рассуждал Несторий и его сторонники, во Христе не только две при­роды, но и два основания — ипостаси, и даже две лично­сти. Есть Божественная личность — это предвечная лич­ность Сына Божиего — Логоса. А есть личность человека Иисуса — это личность Христа, Мессии, она и страдала, но это две разные личности, находящиеся в теснейшем взаимообщении.

Развивая это умозаключение, патриарх Несторий утверждал: нельзя говорить, что Дева Мария родила Бога. Христианский мир в IV-V веках единодушно называл

Марию Богородицей (Эеотоко;), а Несторий настаивал, что Она родила человека Иисуса — Помазанника, Мессию, и потому Ее надо называть Христородицей, так как Бога плотской женщине родить невозможно — Бог предвечен. Как позднее провозгласит Коран, «Он (Бог. — А.З.) не ро­ждал и не рожден» [Коран 112: 3].

Пока Несторий говорил о двух разных ипостасях и двух взаимосообщающихся Лицах в Иисусе Христе, и даже о страданиях Иисуса только по Его человечеству, христиане Константинополя его благоговейно слуша­ли — все звучало очень благочестиво и разумно. Но ко­гда Несторий назвал Марию Христородицей (а его уче­ники порой именовали Ее просто — человекородицей, как любую мать), даже люди простые насторожились: все их внутреннее чувство говорило, что Дева Мария — Богородица. Ведь в слове «Богородица» есть не только тот смысл, что Она родила Иисуса — ипостась Святой Троицы, и в Нем обитала вся полнота Божества телес­но. В именовании «Богородица» звучит весть о том, что Она и каждому человеку открыла путь к теозису-обоже- нию. Божия Матерь — это и наша Матерь, говорит бла­гочестивое народное богословие. Но мы не всегда по­нимаем эти слова и не всегда понимаем, почему нас так призывают молиться Божией Матери и так отрадна эта молитва. А на самом деле потому, что Она родила боже­ственность человека; Она родила Христа, но Она родила и возможность обожения для каждого человека.

Когда Несторий рекомендовал не называть Деву Марию Богородицей, люди почувствовали внутреннюю ложь всего его учения о двух разных ипостасях Иисуса Христа и фактически о двух Лицах. Это опять та же самая проблема: мы входим в человеческую природу Христа, она во всем подобна нам, кроме греха, мы входим в Его человеческую личность, но мы не входим в Его Божество, потому что между двумя природами разделение самих оснований личности — разделение ипостасей. Человек Иисус Христос и Логос — это фактически разные сущно­сти, только соединенные, как говорит Несторий, созна­тельной волей к взаимообщению Лиц. Но у нас-то нет божественной сущности, нам нечего соединять созна­тельной волей. А если две разные личности, то, соответ­ственно, мы как люди сродны Его человеческой личности. Его человеческая личность и мы — это одна и та же чело­веческая личность по естеству. Но люди не сродны, если до конца следовать учению патриарха Нестория, и не мо­гут быть сродны Божеству Бога Слова. Следовательно, и обожение произойти не может.

Все на самом деле, конечно, сложнее. Несторий хо­тя и по-восточному пылкий (его главный оппонент — Александрийский папа Кирилл имел не менее горячий темперамент), но очень глубокий и мудрый человек. Низложенный решением Эфесского Собора в 431 году и сосланный в Великий оазис, в Египет, он продолжал ду­мать, писать и, в общем, готов был признать, что он оши­бается, только бы Церковь сохраняла единство. Его даже пригласили на новый Вселенский Собор, который соби­рались провести и провели, в конце концов, в Халкидоне в 451 году, чтобы Несторий, если он откажется от край­ностей своего учения, мог воссоединиться с Церковью. Но он не дожил до Собора — умер в Египте.