Репортажи из-под-валов. Альтернативная история неофициальной культуры в 1970-х и 1980-х годах в СССР глазами иностранных журналистов, дополненная инт

Андрей Красулин: Да, до конца 80-х.

Г. К.: А поскольку еще раньше вы учились в МСХШ, то можно легко утверждать, что вы получили классическое для своего поколения образование и в его рамках должны были знать если не с детства, то с отрочества многих известных наших художников. Кого вы помните со школы?

А. К.: После шестого класса я поступил в четвертый класс МСХШ. Окончил школу в 1953 году. Я был в особой касте, или секте, потому что мы были скульпторы и держались несколько особняком. Курилка, впрочем, была общая…

Я учился в одном классе с Андреем Гросицким, в параллельном учился Олег Целков, но позже он переехал в Ленинград. Эрик Булатов учился на класс старше. Познакомился и с Юрой Злотниковым, он был старше меня лет на пять.

Г. К.: Понятно. А дальше, когда вы уже «вышли в люди», каков был ваш ближайший круг?

А. К.: Когда я окончил Строгановку, я познакомился с людьми из так называемого «левого МОСХа». Я дружил с теми художниками, которые были старше меня и относились тогда к группе «сурового стиля»: Дмитрий Шаховской, Нина Жилинская, Николай Андронов. В 60-х годах у меня мастерская была на Нижней Масловке, сейчас этого дома уже нет — на этом месте поворот Третьего кольца. Со стороны нынешнего кольца в нем находилась знаменитая пивная «В мире животных». А я занимал половину площади другого торца, который был обращен к Верхней Масловке. Рядом была остановка троллейбуса номер пять, и многие приезжавшие в поликлинику Союза художников на Верхней Масловке проходили мимо моей двери, и таким образом мое общение с художниками было обильным и разнообразным.

В Строгановке был у меня любимый учитель — Саул Рабинович. С 1927 по 1939 год он жил в Париже, куда был направлен Академией художеств для стажировки. Он любил преподавать, знал европейское искусство, и перед ним благоговели учащиеся, большая часть которых пришли в Строгановку из 64-го ремесленного училища и впервые в жизни столкнулись с человеком такого уровня культуры. В Париже Рабинович брал уроки у Деспио, дружил, общался и работал с Липшицем, Корбюзье, Ларионовым. Двенадцать лет провел он во Франции, уехав в 1927-м и вернувшись в 1939 году. Когда в 1939 году он уезжал в Москву, на вокзал прибежал Ларионов и воскликнул: «Куда вы едете?» Но он уехал. К счастью, он не был репрессирован.

Замечательный искусствовед Ирина Евгеньевна Данилова читала нам курс лекций по западному искусству, которого Саул Рабинович был живым представителем. Он открывал нам глаза на жизнь европейского художника, и надо сказать, что он оставался европейцем, невзирая на специфическую атмосферу советского искусства того времени.

Именно тогда я и познакомился с художниками из «Красного дома» в Измайлово.

Г. К.: То есть вы часто бывали тогда в доме Голицына и Шаховских в Измайлово?

А. К.: Ну, собственно говоря, это был дом Владимира Фаворского и Ивана Ефимова. Ими он был и построен в 30-х годах. Когда я там появился, я их уже не застал. Сменилось поколение: в доме жили Мария Фаворская, Дима Шаховской, Илларион Голицын, Дмитрий и Нина Жилинские.

Г. К.: И в 1962 году вы участвовали в Молодежной выставке?

А. К.: Да, кажется, я в первый раз выставился тогда. Но единственной настоящей выставкой до 1990 года, где я участвовал, была выставка с каталогом группы «13» на Кузнецком, 11, в 1979 году, и я уже был там полноправным участником.

Г. К.: Можно считать эту группу продолжением «левого МОСХа»?

А. К.: Ну, это не продолжение, а он сам, левый МОСХ, и есть.

Г. К.: Если помните, сперва образовалась «группа восьми» или «девяти»…

А. К.: Да, некоторые из моего окружения входили в нее — Егоршина, Вейсберг…

Г. К.: Иными словами, тяготение к левому крылу имелось с самого начала.

А. К.: Да, я с ранней юности был увлечен Маяковским. И до сих пор помню его наизусть. Через него можно было прикоснуться к именам. Его никогда не запрещали и сильно не калечили. У него фигурируют Давид Штеренберг и другие…