Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

Тем временем в окружении президента полным ходом шло рассмотрение проекта по экономической комиссии. Вашингтон гудел от интриг и планов. У англичан и французов сложилось впечатление, что этот вопрос был главным направлением, в котором двигалась американская политика. Хаус продолжал настаивать на том, чтобы комиссию возглавил Гувер, а приезд Робинса в середине июня только усилил накал дискуссии. 25-го Вильсон провел беспрецедентное ночное совещание с пятью членами своего кабинета: Лансингом, Бейкером, министром торговли Уильямом К. Редфилдом, министром сельского хозяйства Дэвидом Ф. Хьюстоном и министром труда Уильямом Б. Уилсоном. В ходе совещания был проведен обзор подготовительной работы по экономической части, охватывающей как экономическую помощь, так и возрождение коммерческих обменов. Президент призвал участников более энергично продвигаться вперед в исследованиях по этим вопросам.

С точки зрения Вильсона, все это обладало преимуществом, дававшим другим возможность чем-то себя занять, освобождавшим от постоянного давления с требованием «что-то делать» и позволявшим ему наедине принять реальное решение, которое, при поддержке Госдепартамента, зрело в голове. Обширная документация, касающаяся рассмотрения российской проблемы в Вашингтоне в июне 1918 года, на самом деле не может быть понята, если не осознать, что на протяжении всей второй половины месяца одновременно происходили две вещи: почти все, кто был вовлечен в решение этой проблемы (за исключением самого президента), занимались разработкой схемы создания влиятельной комиссии по бельгийскому образцу; в то время как сам президент, довольный тем, что так и должно быть, в глубине души придерживался параллельного, но совершенно иного направления мыслей.

Примерно 25 июня был дан японский ответ на франко-британо-итальянский подход. Хотя полный его текст недоступен, очевидно, что японцы, соглашаясь уважать территориальную целостность России и воздерживаться от вмешательства в ее внутренние дела, не давали никаких обещаний не продвигаться дальше Иркутска. При этом Токио продолжал настаивать, что не предпримет никаких действий, если Америка не присоединится к их просьбе.

Кое-что (не все) из этого ответа было сообщено правительству Соединенных Штатов через Исии 26 июня, когда он вручал Лансингу телеграмму из трех предложений от своего правительства по этому вопросу. Указывалось на сообщение японцев союзникам, что они «…не могут чувствовать себя свободными выражать свое решение до достижения полного и удовлетворительного взаимопонимания по этому вопросу между тремя державами и Соединенными Штатами».

Вильсон пребывал в восторге и сказал Лансингу, что прочитал сообщение Исии «с неподдельным удовольствием»: японская реакция на англо-французскую инициативу избавила его от необходимости самому отклонять это предложение. Испытывая облегчение, Вильсон допустил ошибку, предположив, что японский ответ отражает деликатную симпатию Токио к американской точке зрения, проявленную Исии в Вашингтоне. Президент не смог осознать глубину разногласий внутри японского правительства по этим вопросам и степень, в которой на японские расчеты теперь оказывало влияние желание проводить в Сибири независимую политику, не имеющую ничего общего ни с американскими устремлениями, ни с устремлениями французов и британцев.

Англичан же японский ответ привел в ужас. Они знали, что президент принял решение предпринять какие-то действия, но не имели никаких оснований полагать, что в Белом доме или военном министерстве еще не произошло каких-либо изменений в отношении военных достоинств предлагаемой экспедиции. Реакция Японии, включавшая в себя и отказ не выдвигаться за пределы Иркутска, вряд ли смогла бы преодолеть американские запреты. Теперь у британцев было еще больше оснований опасаться, что мысли президента могут двигаться в нежелательном, с их точки зрения, направлении.

До следующего заседания Высшего военного совета оставалось всего несколько дней. В Лондоне было решено использовать эту встречу для последней мощной попытки заставить президента подчиниться. Поэтому ему было отправлено послание (которое он лично зачитал 28-го) от Ллойд Джорджа и Военного кабинета, в котором говорилось, что британское правительство представит Высшему военному совету на его предстоящем заседании 2 июля «предложения по оказанию помощи русскому народу в его нынешнем несчастливом положении». Ллойд Джордж выразил надежду, что президент воздержится от принятия решения до тех пор, пока ему не будет сообщено мнение Высшего военного совета. Это же подкреплялось красноречивым посланием Фоша от 27 июня, одобряющим отправку американских войск в Россию и заявляющим, что «…в интересах военного успеха в Европе я рассматриваю экспедицию в Сибирь как очень важный фактор победы, при условии что действия будут незамедлительными, поскольку сезон уже в разгаре. Я беру на себя смелость настаивать на этом последнем пункте».