Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

Таким образом, по любопытному совпадению, власти советского правительства пришел конец во Владивостоке точно в тот же момент, когда последние ее остатки аналогичным образом исчезли в Мурманске. Как раз в то время, когда Вильсон находился на грани принятия решения относительно американских действий в обоих пунктах, проблема упростилась, а решение облегчилось тем фактом, что соответствующие порты внезапно оказались в руках сил, дружественных союзникам и жаждущих их вмешательства.

Официальные сообщения о захвате чехами Владивостока начали поступать в Госдепартамент 2 июля, но только на следующее утро у Лансинга появилась достаточно ясная картина произошедшего, чтобы он мог поднять телефонную трубку и сообщить эту важную новость президенту.

Тем временем Высший военный совет собрался в Париже и одобрил длинный документ, заранее подготовленный англичанами, в котором еще раз от начала до конца рассматривался вопрос о вмешательстве. Были повторены все знакомые аргументы в свете новой ситуации, а также приведена позиция чехов. Затем был детально разработан план военного вторжения союзников в Сибирь, который должен был сопровождаться – на этот раз – «экспедициями по оказанию помощи под американским руководством и контролем для удовлетворения потребностей и облегчения страданий русского народа». Была подчеркнута необходимость американской поддержки и ободрения военной экспедиции. По единодушному мнению Фоша и военных советников, немедленная отправка такой экспедиции была необходима для победы союзной армии. В заключение Совет обратился к президенту Вильсону с призывом «одобрить рекомендованную здесь политику и, таким образом, дать возможность ввести ее в действие, пока не стало слишком поздно».

Это последнее обращение Высшего военного совета дошло до Вашингтона и было передано Ридингом президенту во второй половине дня 3 июля, незадолго до телефонного звонка Лансинга о захвате чехами Владивостока. Теперь, наконец, настало время принятия решения. Выбор – по крайней мере для президента – теперь казался достаточно ясным.

Следующий день, 4 июля, выдался одним из самых жарких. Президентская яхта «Мэйфлауэр» держала курс в Маунт-Вернон. На ее борту находились и президент, и Лансинг, а также несколько гостей. Всем было понятно, что президент выступит с речью, при этом многие были уверены, что Вильсон может использовать это как повод для объявления о своем решении по России.

Вильсон держался крайне вежливо и старался, чтобы гости чувствовали себя как дома, несмотря на изнуряющую жару. Но все же мы можем предположить, что и он, и Лансинг думал скорее о сибирских делах, чем о проплывающих мимо дымящихся берегах Потомака. Этим днем – до или после экскурсии – госсекретарь нашел свободное время, чтобы составить президенту подробную записку по сибирскому вопросу: она должна была стать решающей и окончательной рекомендацией. Захват чехами Владивостока и их успех в Западной Сибири «существенно изменили ситуацию, – писал Лансинг, – привнеся этический элемент в вопрос о нашем долге». Теперь ответственность за оказание помощи лежала на Америке. Лансинг предложил направить чешскому контингенту во Владивостоке партию оружия и направить «часть» войск для оказания чехам поддержки в охране железной дороги и в «разоружении и разгоне» немецких и австрийских военнопленных, которые, как он понимал, чехам противостояли. В конце концов, помощь чехам – совершенно иное дело, чем вмешательство на других основаниях. Даже при том, что были направлены некоторые американские войска, в поставках основной части необходимых сил пришлось бы полагаться на Японию. Заявление о намерении и готовности воздерживаться от вмешательства во внутренние дела России должно быть сделано немедленно. Следовало направить мирную комиссию из представителей различных слоев общества, «а именно – промышленных, коммерческих, финансовых и сельскохозяйственных», которая должна «проследовать на запад из Владивостока, держась как можно ближе и с должным учетом безопасности за чехословаками». Конечное назначение и функция комиссии должны зависеть от того, как ее воспримет российский народ и с каким военным сопротивлением она столкнется.

Записка Лансинга предположительно была направлена президенту утром в пятницу, 5-го. Позже в тот же день госсекретарю позвонил президент и сказал, что хотел бы встретиться с Лансингом, Бейкером, министром военно-морского флота Джозефусом Дэниелсом и генералом Марчем в два часа дня 6-го. Встреча состоялась в субботу днем, как и было запланировано, в верхнем зале Белого дома (на ней присутствовал и адмирал Бенсон, начальник военно-морских операций). «После того как мы расселись, примерно в порядке старшинства, – писал позже генерал Марч, – президент вошел в кабинет с блокнотом в руке и, заняв позицию стоя к нам лицом… зачитал из своего блокнота собственные свои взгляды по рассматриваемому вопросу». Взгляды, изложенные президентом, не противоречили общему консенсусу: