Решительная принцесса

– Смотри, – сказала мисс Минчин и, выбрав из стопки газету, открыла её и показала фотографии на развороте. – Вот они, осуждённые. Печально известные преступницы. Их показывают читателям, чтобы они знали, кого стоит опасаться. Эти женщины сжигают дома, Лотти, нападают на министров, разбивают окна, подкладывают бомбы.

Лотти взяла газету и посмотрела на лица только что вышедших из тюрьмы бывших заключённых, измождённых на вид. Некоторые из них улыбались. Она провела пальцами по бумаге, представляя, какие они на самом деле. В похоронной процессии участвовали многие суфражистки, побывавшие за решёткой, и сама мисс Дэвисон провела в Холлоуэе около полугода. Она даже пыталась спрыгнуть там с балкона, чтобы привлечь внимание общественности к тому, как плохо в тюрьме обращаются с заключёнными.

Вдруг внимание Лотти привлекла одна из улыбающихся дам на фотографии. Её светлые кудри спутались, а пальто висело на плечах так, будто стало слишком велико, но больше всего Лотти поразили её улыбка, смешливые морщинки у глаз. Сердце вдруг бешено заколотилось, и в воздухе словно запахло лилиями.

– Я… я не думала, – прошептала она. Голос у неё дрожал как от страха, и мисс Минчин одобрительно кивнула:

– Все суфражистки рано или поздно оказываются в тюрьме. Я рада, что ты понимаешь, насколько это серьёзно.

– Можно мне взять этот номер? – попросила Лотти, боясь, что не сможет отдать газету, даже если мисс Минчин ей откажет.

– Что ж, бери. И не выходи из своей комнаты, пока мы с твоим отцом не обсудим, как быть дальше. Возможно, эта статья поможет тебе поразмыслить над тем, как сильно ты разочаровала его и своих подруг.

– Да, мисс Минчин, – прошептала Лотти, неровным шагом выходя из кабинета.

– Лотти? – робко позвала мисс Амелия, заглядывая в дверь, будто боялась, что, если она не будет достаточно осмотрительна, на неё набросится дикое необузданное животное.

Лотти приподнялась на локтях и повернулась к ней. Она долгие часы лежала в кровати, разглядывая газетный снимок и гадая, не надумала ли себе это сходство с образом из снов. Впрочем, смысла в этих метаниях не было – её мать давно мертва и не может оказаться на свежей фотографии. Однако эта дама слишком на неё похожа, и можно просто смотреть на снимок и представлять, будто вот она – мама. В любом случае Лотти не могла отвести от неё глаз: фотография в газете притягивала её и не отпускала.

– Я принесла тебе ужин, – сказала мисс Амелия и поставила на письменный стол поднос с едой. Затем она подошла к кровати и чуть нахмурилась: – Вставай, Лотти, и поешь хотя бы немного.

– Я не голодна, – ответила Лотти. Ей было не до еды.

– Что это у тебя? – спросила мисс Амелия, потянувшись за газетой, но Лотти тут же схватила её и прижала к груди:

– Нет! Не трогайте!

– Ну что ты так завелась? – с усталым вздохом произнесла мисс Амелия. – Это всего лишь газета. – Она уселась на краешек кровати. – Не надо было пускать тебя в тот магазин. Там же всё началось, да? Следовало догадаться… и следовало этого ожидать.

Лотти сощурилась, дыхание у неё участилось и стало прерывистым:

– Следовало ожидать? Почему? Вы о чём?

Мисс Амелия быстро заморгала и вскочила с постели:

– Сама не знаю о чём. Не забивай себе голову. Садись ужинать, Лотти.

– Нет. – Лотти провела ладонью по волосам, превратив их в пушистое облако. – Что вы имели в виду? Вы ведь не просто так это сказали. Не уходите! – попросила она, спрыгивая с кровати и подбегая к мисс Амелии, которая уже тянулась к дверной ручке. – Объясните, пожалуйста!

– Здесь нечего объяснять, – нервно пробормотала мисс Амелия. – Ты ужасный ребёнок, Лотти. Хотя, пожалуй, это не твоя вина… ох, что же это такое…

– Не моя? Почему? – требовательно произнесла Лотти и потянула мисс Амелию за рукав, а потом вдруг нахмурилась. – Из-за этого отец меня стыдится? Поэтому не приходит навестить?

Мисс Амелия по-рыбьи шлёпнула губами и попыталась вывернуться, но Лотти крепко держала её за рукав.

– Если это не моя вина, то чья? – спросила она, вглядываясь в покрасневшее лицо мисс Амелии. – Неужели… моей матери?! Она полюбила другого, и…

– Нет-нет, ничего подобного, – заверила её мисс Амелия. – Если бы в вашей семье произошёл скандал, моя сестра ни за что не приняла бы тебя в пансион. Она даже ещё не была уверена, стоит ли оставлять у нас дочь разведённого человека, но тогда об этом почти никто не говорил, и…

– Что?! – ахнула Лотти.

– Ох, как же это я… – прошептала мисс Амелия, но в её бледно-голубых глазах промелькнула задорная искорка. – Лотти, ты только не расстраивайся. Сейчас разводятся всё чаще и чаще, в этом уже нет ничего позорного.

– Позор меня не волнует, – отрезала Лотти, мотая головой, как лошадь, которую донимают мухи. – Если папа с мамой разошлись после того, как я переехала в пансион, она должна была быть ещё жива!

– Что ж, верно…

– Но папа сказал, что не знал, как одному растить дочь, и отправил меня сюда после смерти мамы! А теперь вы говорите, что они развелись. Когда же она умерла, мисс Амелия? Или это ложь и она всё это время была жива?!