Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

Все к лучшему, сказал я себе. Возвращаться пешком только чтобы посмотреть еще раз на дом девушки — никудышная затея.

Сделай себе одолжение — забудь о ней.

Эйлин миновала квартал, выехала на Пограничную улицу и повернула налево.

— Ты пришел сюда этой дорогой? — спросила она.

— Я шел по улице Франклина. Тут слишком уж много собачников.

— То-то ты так долго добирался.

— О, я еще и петлял изрядно.

— Видел что-нибудь интересное?

— Ничего особенного. Кучу темных домов.

— Ночью на улицах так странно, — сказала Эйлин. — Тишина и покой. Как будто мы — единственные на Земле.

— Ага, — сказал я.

И тут же увидел, что кто-то шагает по правой стороне улицы. Девушка в темной толстовке и брюках. Она шла энергичной упругой походкой, размахивая руками, конский хвост раскачивался и подпрыгивал.

Моя таинственная незнакомка.

Она опять вышла?!

Вышла, все верно.

Когда мы проехали мимо нее, я повернул голову, чтобы рассмотреть ее спереди.

— Что там? — спросила Эйлин.

Я посмотрел на нее и как ни в чем не бывало ответил:

— Так, какой-то пешеход.

— Наверное, еще один любитель пончиков, — предположила Эйлин.

— Может и так.

Глава седьмая

— Так и живешь в квартире на Церковной? — спросила она.

— Ага.

Раньше Эйлин появлялась там довольно часто. По той или иной причине… и всегда ради Холли. Она нередко подбрасывала ее ко мне или, наоборот, забирала. Порою мы втроем устраивали посиделки.

Случалось, мы с Эйлин оставались наедине. Например, мы заходили ко мне втроем, но Холли удалялась в ванную или выбегала за чем-то на улицу. Ничего особого в отсутствие Холли не случалось. Если Эйлин и питала ко мне симпатию, она никак ее не проявляла.

И пусть она была очень хороша собой, пусть по-человечески она мне очень нравилась, я никогда не испытывал к не влечения. Все, чего я тогда хотел от Эйлин — чтобы она наконец ушла, оставив нас с Холли вдвоем.

— Ты все в тех же комнатах? — поинтересовалась Эйлин.

— Ага.

— Тебе там не тоскливо?

— С чего бы?

— Ну, с ними связана куча воспоминаний…

— Наверное.

Наверное? В последние дни прошлогоднего курса Холли жила там практически безвылазно. А теперь каждый уголок каждой комнаты, каждый предмет мебели вызывал у меня сладостно-печальные воспоминания. Живет далеко-далеко (у Джея?), и все равно квартира пропитана ее присутствием.

— В этом семестре она собиралась подыскать себе другую квартиру, — сказал я.

— Я знаю. А ты не думал сменить жилье?

— Чересчур хлопотно. Мне и здесь нормально.

— Но все эти воспоминания…

— Ну, Бог с ними. Жизнь продолжается.

Я всегда говорю прописные истины, когда мне нечего сказать. Это пресекло любые разговоры, до Церковной улицы мы доехали в молчании. На этой улице несколько церквей. Одна стоит по соседству с небольшим старым двухэтажным зданием, где я живу.

— Я бы из-за одних только церквей съехала, — заметила Эйлин.

— Мне они не мешают.

— Оно и верно, только меня они пугают до чертиков.

— Наверное, потому что ты язычница.

Она рассмеялась.

— Может быть, совсем наоборот.

Она остановилась на тротуаре перед моим домом. Положив руку на ключ зажигания, спросила:

— Ты не против, если я поднимусь к тебе на минутку?

— Я… ну…

Прежде чем я решил, что мне делать дальше, она сказала:

— Мне позарез нужно в туалет. Извини. Не стоило мне ехать в эту пышечную, но…

— Да, все нормально. Поднимайся.

— Спасибо.

Она выключила фары, заглушила двигатель и вынула ключ зажигания.

— Я быстренько, — сказала она. — Обещаю.

— Да без проблем, — ответил я.

Мы поспешили к парадной. Я открыл дверь, пропуская Эйлин вперед, потом закрыл. Внутри было тихо и пахло застоявшимся табачным дымом.

Мы прошли вестибюль, свернули направо и тихо, не говоря ни слова, приблизились к хозяйской двери.

Обычно дверь была открытой.

Домохозяева, мистер и миссис Фишер, обычно сидели у себя в квартире перед включенным телевизором. Впрочем, телевизор они включали для отвода глаз, а сами неотрывно наблюдали за единственной лестницей. Любые перемещения постояльцев и их посетителей вызывали у них нездоровый интерес. Я знал, что они будут в восторге, увидев, как я пробираюсь к себе в комнату с Эйлин в столь поздний час.

Но сейчас, похоже, было слишком поздно даже для них. Дверь была закрыта. Когда мы крались мимо, не слышно было даже телевизора.

Я был почти уверен, что когда мы начнем подниматься по лестнице, дверь хозяев откроется, но этого не случилось. В итоге мы благополучно добрались до лестничной площадки, повернули и начали подниматься по лестнице.

— Пронесло, — прошептал я.

Эйлин усмехнулась.

Хотя Фишеров можно было уже не опасаться, поздний час и царящая в здании тишина отбивали всякую охоту к разговорам. Тихо-тихо мы поднялись на площадку и прошли по коридору к моей комнате. Вставляя ключ в замок, я чувствовал, что Эйлин стоит прямо за спиной, хотя она меня и не касалась.

Эйлин вошла следом за мной.

Свет горел — я так и забыл его выключить перед уходом.

Я закрыл дверь. Эйлин положила руку мне на плечо и прошептала:

— Подожди минутку.

— Теперь уже можно и не шептать, — заметил я.

— Понятно, — ответила она чуть громче.