Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

Потом мы стояли у витрины и целовались, а Рэтт и Скарлет (Зельда?) смотрели на нас. У меня было такое чувство, будто что-то внутри разбилось. Но потом мы зашли в пышечную, и Холли вела себя так, словно ничего страшного не произошло. А после мы отправились в лесопарк, и занялись любовью под вековыми деревьями, и все чувства казались чудеснее прежнего, ярче, острей.

Все это я вспомнил, стоя перед витриной и глядя на манекены — впервые после того, как Холли меня бросила.

Я никогда не брошу тебя, сказала она. Это ты меня бросишь.

Ну-ну.

Сучка, подумал я.

И добавил про себя пару слов и похуже.

Потрепанные манекены улыбались мне с другой стороны стекла. Они выглядели точно так же, как в тот вечер, когда мы стояли здесь с Холли. Для них ничего не изменилось. Счастливчики.

Не стоило мне сюда приходить, подумал я. Зря я пошел на север.

Но куда бы я ни пошел — все было бы зря. Не было места, где бы мы с Холли не побывали в дни нашей влюбленности.

А на севере хоть пончики есть.

Когда я сквозь туманный свет из окон пышечной, то заглянул в одно. Кто-то у прилавка делал покупки. Выбор на полках был невелик, но классические пончики еще остались. Я не мог разглядеть, глазированные они, или нет. Были и шоколадные. Я толкнул дверь и шагнул в теплый, сладкий и такой знакомый аромат.

Продавец — в этом году был какой-то новичок — отсчитывал сдачу покупателю.

Я подошел к прилавку и склонился над ним.

Три классических пончика были глазированные. Румяные и аппетитные на вид. Я решил купить все три: два оставить для Эйлин, а третий съесть здесь с чашечкой горячего кофе.

Впрочем, за такой длинный путь два пончика полагалось бы мне.

И какой мне взять вторым? Классический с шоколадом? Или полоску с кленовым сиропом? Или вон те, пышные, обсыпанные сахарной пудрой и с желейной начинкой?

Просто глаза разбегаются.

И все такие аппетитные.

Из-за спины донесся знакомый голос:

— Эй, Эдди! Как здорово, что я тебя здесь встретила!

Глава шестая

Я выпрямился, обернулся и увидел Эйлин, машущую мне рукой из-за столика в углу. Она была одна. Перед ней стоял пластмассовый стаканчик с кофе, а на салфетке лежала примерно половина пончика.

Она пришла!

Улыбаясь и качая головой, я подошел к ней.

— Иди, возьми что-нибудь, — сказала она. — Я никуда не денусь.

— А я собирался принести тебе несколько пончиков, — заметил я.

— А я вот решила сама за ними сходить.

— Так… ты отменяешь свой заказ?

— Видимо, да. Я уже слопала полторы штуки.

— Тебе что-нибудь взять?

Она покачала головой.

— Давай, иди возьми что-нибудь себе.

Я вернулся к прилавку. Купил кофе, два глазированных классических пончика, расплатился и отнес все это к столу Эйлин.

Сидя в углу и наблюдая за мной, она выглядела милой и невинной. Темно-каштановые волосы спадали на плечи. С момента нашей последней встречи она мудрилась сменить рубашку и плиссированную юбку на джинсы и яркую клетчатую замшевую куртку. Рубашка была застегнута лишь наполовину, открывая краешек черного лифчика.

Когда я сел напротив, она сказала:

— Все-таки решила побыть навязчивой.

— Вовсе ты не навязчива.

— Ты же хотел побыть один.

— Все нормально. Я рад тебя здесь увидеть.

И я не сильно покривил душой.

Она просияла:

— Правда?

— Конечно.

— Я просто… досюда ведь жуть как далеко, понимаешь? И я решила, что дам тебе достаточно времени, потом поеду сюда и предложу подбросить тебя до дома. Семи миль для одного вечера вполне достаточно.

— И сколько же времени ты мне дала? — поинтересовался я.

— Прежде чем вышла из дома? — она пожала плечами. — Часа полтора. Поставила будильник и чутка вздремнула. Думала, встречу тебя по дороге. Не встретила — тут я решила, что ты меня опередил. И снова мимо. Впрочем, не важно. Я не прочь и подождать.

— Я шел, так сказать, окольными путями.

— Я так и подумала.

Озабоченной она не казалась. Кажется, она просто радовалась, что я тут.

— Сдается мне, я заставил тебя поволноваться.

— Не-а. Ничего особенного.

— Да нет же, заставил.

— Ну… Все нормально. Часам к десяти оклемаюсь. А ты?

— А у меня никаких занятий до часу дня.

— У-у-у, везет же некоторым.

Я улыбнулся и попробовал один из пончиков. Зубы проломили хрустящую корочку и впились в нежное тесто. Сладость заполнила рот.

— А что у тебя в час? — спросила Эйлин.

Я проглотил кусок пончика.

— Семинар по Шекспиру.

— А-а-а. У Хреновейшей Хиллари Хэтченс.

Я рассмеялся:

— О да.

— Я ее курс в прошлом году слушала. Бе-е.

Эйлин, кстати говоря, была старше меня на год. С Холли она соседствовала в прошлом году. Теперь она, как и я, проходила курс английского и литературы.

Холли же специализировалась на психологии. Оно и неудивительно. Психология, знаете ли, притягивает людей без царя в голове.

— Если ты еще не заметил, — сказала Эйлин, — Хэтченс мужененавистница.

— Еще как заметил.

— Не иначе ее кто-то бросил.

— А кто б не бросил? — заметил я.

— Ну, она симпатичная, ты не находишь?

— Нахожу. Симпатичная, но все равно страшная.

Кивнув и усмехнувшись, Эйлин продолжала: