Риданские истории

Несколько месяцев мы следовали направлением, задаваемым нашим живым компасом. В каждом большом или малом городе, в каждой деревушке, расположенной на плодородной земле или на забытом Богами отшибе, никто и не слыхивал о смертоносной тени. Мы уже начали сомневаться в своих открытиях, когда необъяснимые страшные смерти возобновились. Тварь снова была в строю и продолжала упрямо следовать на север. Вскоре к нам пришла догадка, куда держит путь Могильщик. Это могло быть лишь одно место на Земле. Ридан, проклятый каменный город, пожирающий человеческие жизни самыми загадочными способами, куда тянулась вся нечисть. Мы с Агнес слышали о нем от отца. Этому городу всего двадцать три года от роду, но он успел себя зарекомендовать центром исключительного Зла. Кем он был построен – неведомо. Известно лишь то, что однажды он просто появился на том самом месте, где и стоит по сей день. Там зачастую пропадают люди, многие теряют рассудок, клянясь, что видели собственными глазами крылатых монстров в ночном небе, озаренном молодым месяцем. В глухих переулках периодически находят мертвецов с растерзанными телами, и невозможно определить, каким оружием были нанесены смертельные раны. Эти раны не похожи на следы от рассечения клинком, дробления булавой или когтей диких животных, случайно забредших в город. Там всегда происходит что-то другое, дикое и пугающее. Незнакомое. В тавернах стали поговаривать о мифических монстрах, внезапных видениях, сводящих с ума людей и непреодолимом желании насытиться свежей плотью. Будто это Ридан, что живет сам по себе, решает, кому встретиться со своими страхами, выбирая новую жертву для сумасшедшего смертельного аттракциона.

Я и Агнес не знали, какое проклятье таит в себе Ридан. И надеялись, что никогда не узнаем, ведь этот таинственный город из рассказов отца был за сотни миль от нашего дома. Но теперь все стало иначе…

Итак, одиннадцатое октября. Мы пробрались за Риданские стены под покровом темноты. Городские стражники, от которых несло дешевой выпивкой и грязным телом, не были бдительны, а нам, облаченным в доспехи, совсем не хотелось объяснять им цель нашего позднего визита. Мы наконец-то нагнали Могильщика. Он тенью скользил вдоль каменных стен, прячась за пустыми деревянными ящиками и бочками, громоздившимися на слабо освященных горящими факелами улицах. Он скрывался в сточных каналах, затем выбирался вновь на поверхность. Укрывался под животами каменных мостов и замирал во тьме самых непроглядных мест города, если его путь пересекал отряд патрулирующих стражников или громкие праздные гуляки в компании смеющихся продажных женщин. Он уже успел полакомиться бродячим псом, с любопытством вышедшим змею навстречу, но это было ничтожно мало для того, чтобы утолить его нестерпимый голод. Отрубленная часть змея бесновалась в бутыли на дне заплечного мешка Агнес с удвоенной силой, чувствуя присутствие хозяина. В городе было немноголюдно – в это время простые жители старались скрыться за дверьми собственных жилищ, обезопасив себя от воров и убийц, прячущихся по темным закоулкам и сжимающих в загребущих руках острые ножи.

Мы с Агнес искали удобное место – дать последний бой и уничтожить эту тварь, раз и навсегда. Могильщик петлял и менял направления, словно брел по лабиринту и не мог найти конечной цели. Мы прошли несколько вымощенных булыжником коридоров улиц мимо невысоких серых домов, миновали одну шумную таверну через ее крышу. Дальше наш путь лежал сквозь круглую городскую площадь, заставленную пустыми торговыми лотками. В центре ее была установлена громоздкая обсидиановая статуя сгорбленной старухи с жестоким лицом, облаченной в лохмотья. Одну из своих рук с длинными кривыми пальцами она взметнула вверх, а второй держала на ладони перед собой человеческий череп, размером походящий на череп ребенка. На худом плече пристроился голосящий во все горло потрёпанный ворон. Каким образом этот вулканический материал, из которого была высечена статуя, попал в Ридан – еще одна из загадок. Но черная сверкающая фигура, отливающая таинственным блеском в свете молодого месяца, отлично вписывалась в мрачную атмосферу города. Своим великолепием она восхищала и пугала одновременно.

Мы выбрались с площади, прошагали еще несколько грязных кварталов незамеченными городской стражей и остановились недалеко от нависшего над головами бездомных бродяг полукруглого моста. Они жгли костры и жарили некое подобие еды на длинных древесных прутьях в жарком пламени. Сидя прямо на земле среди разбросанного тряпья, разбитой глиняной посуды и прочего хлама, не пригодного для использования, они вдыхали крепко обосновавшийся в воздухе запах собственных нечистот, оставленных у каждого куста этой бродяжьей стоянки.

Могильщик расправился с ними быстро. Всего за несколько минут от людей остались сухие тела скрюченных кукол в оборванных одеждах и застывшим диким ужасом на мертвых лицах.