Рикошет

Оперуполномоченный игнорирует злую иронию в его голосе, произносит обыденно:

— Не знаю… Во всяком случае, помогло бы расследованию. Итак, почему вы не сообщили в милицию?

В который уже раз Кромов перелистал толстый том железнодорожного расписания. Его интересовали поезда, прошедшие перегон Коченево — Чик с запада на восток в промежутке времени от двадцати трех до пяти часов.

Сделав необходимые выписки, он снял с сейфа пишущую машинку и застучал по расшатанным клавишам.

Вскоре на стол дежурного легли несколько листков с текстами телеграмм. Дежурный неодобрительно оглядел Кромова, посетовал:

— Это ж сколько времени понадобится, чтобы их отбить!.. По сегодняшнему трупу!

— Да. Только вы, пожалуйста, не тяните. Начальники поездов сидят в поездах, а поезда имеют обыкновение не стоять на месте.

— Ясно, — кивнул дежурный, открывая крышку телетайпа. — Перехватить хочешь?

— Желательно бы. Не исключено, что погибшая ехала в одном из этих поездов.

— Может, ее мертвую к насыпи привезли?

— Следов машины нет, к тому же, она была в халате и шлепанцах.

— Тогда, похоже, из пассажирского, — согласия дежурный, потом пробурчал: — Ладно, ступай Кромов, отвлекаешь своими разговорами!

Прошло несколько дней.

Отовсюду телетайпы отвечали на запросы Кромова. Отвечали одно и то же. Ни в одном из пассажирских поездов подобная женщина не ехала.

Не было никого похожего на нее по приметам и среди пропавших без вести. В этом Кромов убедился, лично просмотрев все сообщения, поступившие в последние дни.

Добровольский отрабатывал версию — «подкидыш». Но и она не находила своего подтверждения. Ни один факт не свидетельствовал о том, что женщину убили где-то в другом месте и инсценировали падение с поезда. Да и судмедэксперт Яшкин после вскрытия категорично заявил, что характер повреждений не оставляет сомнений — женщина выпала из поезда.

Кромову ничего иного не оставалось, как запастись терпением.

Начали возвращаться ушедшие на восток поезда. И каждый из них он встречал на перроне вокзала.

Мокрые от дождя вагоны замерли. Засуетились встречающие и отбывающие. Задрав головы, забегали вдоль состава. Появились носильщики. Защелкали в тамбурах откидные площадки.

Когда суета немного стихла, Кромов подошел к одной из проводниц — молоденькой девчушке в синей стройотрядовской форме.

— Вам не знакомо это лицо? — представившись, спросил он и показал фотографию погибшей.

Чтобы не сразу бросались в глаза ссадины на лбу и щеке неизвестной, Талерко подретушировал снимок, но девчушка почувствовала неладное, доверчиво и испуганно спросила:

— Она мертвая, да?

— У вас не было этой пассажирки? — сухо поторопил Кромов.

— Нет… Нас в Иркутске, по-моему, спрашивали об этой женщине… Мы с девчонками разговаривали. В нашем поезде ее не было.

Кромов опустил фотографию в карман, поблагодарил студентку и отправился к следующему вагону.

С вокзала поехал в прокуратуру.

Увидев его хмурое лицо, Добровольский, которому тоже было не до веселья, усмехнулся:

— По нулям?

— Дождь на улице, — проводя рукой по мокрым волосам, сказал Кромов. — Слушай, а может, она на товарняке ехала?

Следователь задумчиво потеребил губу:

— Это мысль!

В кабинете стало тихо. Слышалось шуршание дождя за окном. За стеной кто-то негромко разговаривал, приглушенно стучала пишущая машинка.

— Придется устанавливать, какие товарные составы прошли по перегону в тот день… — наконец проговорил Кромов и уже бодрее добавил: — Скорее всего, она сопровождала какой-нибудь груз.

Отпустив губу, Добровольский удовлетворенно сказал:

— Таким путем мы выйдем на отправителя и…

— Я пошел, — поднялся Кромов.

— Ага, — рассеянно кивнул следователь и потянулся к телефону.

На следующее утро Кромов открыл дверь кабинета Добровольского. Вид у него был довольный.

— Опять на улице парит, — вместо приветствия сообщил он.

— Синоптики дождь обещали! — энергично отозвался следователь. — У меня новость…

Кромов не обратил внимания на загадочное выражение, блуждающее по его лицу, и перебил:

— У меня тоже. Погибшая могла ехать в одном из двух товарных поездов. Первый прошел между двадцатью тремя и двадцатью четырьмя часами. В нем было два вагона с вином. Второй — в начале четвертого. Там тоже ехали сопровождающие.

Дождавшись, когда он выскажется, Добровольский развел руками:

— Удивляешь ты меня… Как же она могла ехать в начале четвертого, если смерть наступила около трех часов?

— Медицина — наука не точная, — парировал Кромов.

— Это верно, — покачал головой Добровольский и протянул оперуполномоченному телеграмму: — Ознакомься.

Пробежав глазами текст, Кромов с легкой обидой бросил:

— Чего же ты мне голову морочил?

— Слова ведь не дал сказать, — хмыкнул Добровольский.

— Значит, Ерохина. Анна…

— Да, наконец-то муженек сподобился сообщить…

— Не торопился… — погруженный в свои мысли, поддакнул Кромов. — Буду связываться с этим Брылкиным.

Ерохин долго не отвечает, потом выкрикивает:

— Испугался! Понимаете, испугался сразу идти в милицию!

— Вы же утверждаете, что ни в чем не повинны?

— Кому теперь это докажешь?! Вы же меня посадили! Выходит, правильно боялся!

Кромов тихо, но жестко уточняет: