Роберт Фрипп — От Алого Короля до Искусного Мастера

В 7.30 нам объявили, что обед готов, и все поспешили в обеденный зал. Это была большая комната с множеством окон — но сразу за окнами росли кусты и деревья, и кроме того, комната даже днём находилась на тёмной стороне. Этот эффект усугублялся тёмно-коричневыми деревянными стенными панелями. Вдоль стен стояли ряды крепких деревянных столов со скамейками по обе стороны; перпендикулярно к этим рядам в одном конце комнаты стоял стол, за которым принимали пищу преподаватели. Он был расположен по-судейски, с окном за спиной, чтобы все ученики в комнате были на виду. И прямо посередине этой сходящейся перспективы в свете свечей сидел мечтательно улыбающийся Роберт Фрипп — он не обращал особого внимания на учеников, но время от времени обменивался взглядами и улыбками с подчинёнными справа и слева от себя.

На всём протяжении семинара еда (исключительно вегетарианская) была очень вкусной, разнообразной и обильной. Она искусно и богато готовилась и подавалась несколькими уклончивыми женщинами лет около 30-ти (я думаю, постоянными членами клеймонтской общины), которые носились, как духи, в гуще всей этой практически полностью мужской деятельности. Кроме того, там была некая Вирджиния, которую нам представили как «мать дома». Среди 26-ти учеников 12-го семинара Гитар-Крафта было только две женщины; их присутствие было поистине подарком судьбы, т. к., по-моему, благодаря им нашим собраниям не сопутствовала атмосфера мужской раздевалки или курилки.

Мы кончили есть и продолжали свою нервную беседу. В конце обеда Роберт постучал вилкой по стакану и в зале воцарилась тишина. Он поздравил нас с прибытием в Клеймонт и объявил, что в 8.45 в библиотеке состоится собрание, на котором будет открыт наш курс — Гитар-Крафт XII, двенадцатый семинар с момента учреждения Гитар-Крафта год назад. Он в общих чертах изложил три условия для его участников. Во-первых, весь срок семинара все должны были находиться на территории Клеймонта. Во-вторых, запрещалось хранение или употребление наркотиков. В-третьих (сказал он с широкой улыбкой), «если кто-то из вас увлекается такой мерзкой, отталкивающей, отвратительной привычкой, как курение, то предаваться ей вы можете только за пределами здания или в холодном погребе внизу, который мы ласково называем… Темницей.» Он объяснил, что согласие с этими требованиями необходимо для участия в курсе, и если кому-то кажется, что он не может их придерживаться, то он может удалиться сейчас же, без всякого позора.

Кто-то поднял руку и спросил: «А витамины — это наркотики?» Лукавое фырканье и многозначительные взгляды между Робертом и его ассистентом Бобом Гербером. Едва удерживаясь от смеха, Роберт медленно и обдуманно ответил: «Ну — я не знаю, наркотики это или нет; но если вы спрашиваете, можете ли вы здесь принимать витамины, то ответ — да.» Я понял, что всё это веселье происходило из-за глупой формы вопроса; действительно, на протяжении всего семинара немало энергии посвящалось идее научиться говорить точно.

В завершение своих замечаний Роберт привёл один из своих парадоксальных афоризмов, запас которых у него, по-видимому, неиссякаем (он произносит их с комично-самоуверенными интонациями опытного рассказчика). Он сказал: «Здесь нет ничего принудительного. Не существует такой вещи, как ошибка. Есть только одно принуждение, только одна ошибка — если ты не осознаёшь своих ошибок.»

На этом обед закончился. Несколько учеников убрали со столов и помыли посуду — эта лёгкая форма кухонного дежурства исполнялась на добровольной основе, и дежурные менялись на каждом приёме пищи. В 8.45 мы собрались в библиотеке — большинство уселось на ковре на полу, кто-то на нескольких складных стульях. Фрипп сел на стул в дальнем от двери углу и объявил, что поскольку одного или двоих учеников ещё нет, курс не может начаться, и нам придётся подождать до следующего утра.

Страдая от «джет-лага», я бродил взад-вперёд, не зная, чем заняться. Больше всего мне хотелось поиграть на гитаре, но до завтра об этом не могло быть и речи. В покинутом затемнённом обеденном зале была пара встроенных полок со старыми книгами, альманахами и странными сельскохозяйственными и техническими журналами. Я нашёл какой-то дрянной оккультный роман под названием Firestarter[18] и удалился к себе в комнату. Записал кое-что в дневник. Лёжа на комковатом матрасе на пружинах-ухабах, я прочитал несколько страниц романа, раздражаясь от того, что плачу сотню баксов в день за то, что делаю абсолютно бессмысленные вещи. Вскоре я заснул.

Вторник