Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Михаил Визель

литературный и музыкальный критик, переводчик [ «Год литературы», 27.04.2015]

Пушкин в тридцать лет жаловался, что «лета к суровой прозе клонят, лета шалунью рифму гонят». У тебя вышло ровно наоборот. При этом, в отличие, скажем, от Михаила Елизарова, тоже выступающего с песнями, никак не скажешь, что ты недореализовался в литературе. Тиражи, премии, экранизации, поклонники и поклонницы, постоянные турне и встречи с читателями в полных залах, как у рок-звезды… Плюс к этому — гуманитарные поездки на Донбасс… Зачем тебе ещё профессиональные занятия музыкой? Чего такого дают песни, чего не могут дать романы и публицистика?

Захар Прилепин: Совсем другое ощущение контакта с людьми. Я люблю праздники, люблю единение, шум, состояние возбуждения и лёгкого опьянения. На встречах с читателями, знаешь, много замечательного происходит, — но вот таких ощущений точно не получишь.

Ну и потом я несколько подустал от своего писательского образа жизни, от своих, иронично выражаясь, проповедей, я думаю, у меня ещё целая жизнь впереди, чтобы отвечать на вечные вопросы. Я так много выступал как писатель, лектор и объяснитель всего на свете последние лет пять, — что меня начинает мутить уже от самого себя.

Петь, конечно же, гораздо приятнее и веселей.

Михаил: Для писателя очень важно, что он читает. Для музыканта, очевидно, — что он слушает. Что слушаешь ты? На чем вырос?

Захар: Родители слушали Вертинского, Высоцкого, Александра Дольского. Всех названных люблю, но по-разному, все так или иначе повлияли на меня.

Потом юность: началось всё с Гребенщикова, где-то услышал отрывок, всего четыре строки из одной песни — в середине 80-х, и — «мальчик погиб».

Потом помню: деревня Каликино Липецкой области, у меня «Синий альбом», «Ихтиология» и древний, так и не переиздававшийся по сей день концертник «Аквариума» — ощущение абсолютного счастья.

Потом очень скоро пришли — Цой, Кинчев, Александр Башлачёв, «Калинов мост», «АукцЫон» — о каждом из названных могу написать рассказ, оду, повесть — с каждым исполнителем, с каждой из этих групп была прожита часть жизни. Чуть позже — «Телевизор» и Саша Скляр. Много позже — «Машнин Бэнд», Чиж и «Сплин».

Одновременно, естественно, «Пинк Флойд», Боб Марли и весь классический свод, — но более всего я любил Марка Алмонда, «Cure» и, как минимум, минорные, а желательно депрессивные песни A-Ha.

«Депеша», естественно. Брайн Ферри. Несколько позже: «Портисхед», «Бразавиль», «Морчиба» — разнообразный трип-хоп.

Сегодня более всего из рок-классики я слушаю и люблю Игги Попа, из новейшей классики — Дамиана Марли, это крутой тип, в чём-то не уступающий отцу.

Я, конечно, прохожу по верхам, — потому что имён, на самом деле, были сотни, и по сей день фонотека моя обновляется непрестанно и постоянно.

В середине «нулевых» произошло сознательное «опрощение» — во-первых, я натурально влюбился в репера 50 cent — с которым родился в один день в одном году и который удивительным образом сообщает мне такое количество энергии, что это юношеское счастье от ритма и голоса — оно вновь во мне ожило с новой силой.

Потом, в 2007 году произошло открытие русского рэпа, — который до тех пор меня не устраивал по разным причинам. И только появление 25/17 и Виса Виталиса, и ещё чуть позже Типси Типа, расставило всё по местам: наконец появились ребята, которые делают песни не только внятные, но и умные, а степень мужества и даже агрессии, которую они проявляют, — как раз по мне.

…это не означает, естественно, что я слушаю один рэп теперь. Я слушаю всё то, что любил в детстве, слушаю Дольского и Роберта Смита, у меня большая коллекция советских военных песен и мировой классики — и дети мои на слух отличают Чайковского от Рахманинова, а Рахманинова от Свиридова, с утра могут играть в доме Армстронг или Эллингтон, в обед Эминем или Микки Экко, после обеда Олег Митяев или Инна Желанная, следом мой земляк, советский композитор Анатолий Новиков, к вечеру Лок Дог, «Ундервуд» или «7Б»…

Последние новинки, доставившие мне удовольствие, — альбом «Автопортреты» репера Хаски и альбом группы «Новые ворота», называющийся «Колокольное шоу». Ещё меня торкает «Arctic Monkey», много их слушаю последнее время, бодрые ребята. Чего только нет, в общем, наверняка половину забыл по дороге.

Михаил: Ты писал в фейсбуке о чувстве, которое возникает, когда отвечаешь на телефонный звонок — и в трубке звучит голос, знакомый с детства. А знакомы ли Ревякин и Кинчев с твоими произведениями? Или им достаточно того, что «Прилепин — правильный чувак»?

Захар: Я не спрашивал. Наверняка что-то читали.

Точно знаю, что Саша Скляр читал почти все мои книги, включая книгу о Леонове «Подельник эпохи», — и недавно, в связи с этой книжкой, написал прекрасную песню, ещё не записанную, — но я её слышал и в полном восторге.

А у Ревякина или Кинчева — ну как ты представляешь, чтоб я взял и спросил: «А вы читали мой последний роман?»