Родственная душа. Сборник рассказов

В следующий вторник ровно в 14 часов Нина Михайловна вошла в бухгалтерию РОНО и спросила Янину Васильевну. Ей ответили, что она вышла, и попросили подождать. Нина Михайловна вышла в коридор и расположилась так, чтобы был виден стол Янины Васильевны: она никогда не видела эту женщину, и могла понять, что это она, лишь тогда, когда та сядет за свой стол.

По коридору мимо Нины Михайловны, не спеша, прошли две женщины, остановились возле окна в конце коридора и стали курить. Курили они долго, разговаривая о всяких малоинтересных для Нины Михайловны делах, причем, всё, о чём они говорили, выдавало их недовольство предметом разговора. Нина Михайловна никогда не любила подобные беседы, поэтому перестала прислушиваться сразу же, как только поняла бессмысленность этого разговора, её больше беспокоила справка, которую она пока не получила, хотя пришла точно в назначенное время.

Наконец, женщины докурили и нехотя разошлись, а одна из них вошла в бухгалтерию и села за стол Янины Васильевны. Нина Михайловна подошла к ней и сказала:

– Здравствуйте, Янина Васильевна! Неделю назад я заказала справку о заработной плате.

– Как фамилия? – строго спросила Янина Васильевна.

– Крылова.

– Ваша справка не готова! – уверенно и твердо ответила Янина Васильевна, демонстрируя голосом, что она даже не допускает мысли о возможности какой-либо вины со своей стороны.

– Как не готова? – удивилась Нина Михайловна.

– А вот так! – с вызовом ответила Янина Васильевна. – Я же работаю!

– А разве справка – это не работа? Ведь я заказала её неделю назад! – возмущённо сказала Нина Михайловна.

– Ну и что? И не надо на меня кричать! – сказала Янина Васильевна громче, чем Нина Михайловна.

– Ну, и что дальше? – спросила Нина Михайловна, поняв, что надо каким-то образом прекратить этот спор ни о чем, который удивительным образом напомнил ей разговор, который несколько минут назад Янина Васильевна вела в курилке с другой женщиной. Ради этого она решила придать себе несколько больший вес, чем имела на самом деле: – Я второй раз ехать к Вам не намерена. Я директор школы, оставила все свои дела, чтобы приехать к Вам…

– Надо было позвонить! – не сдавалась Янина Васильевна, на которую никак не подействовали слова Нины Михайловны.

– Когда Вы так строго назначили мне день и время, я поняла, что имею дело с профессионалом, – продолжила Нина Михайловна, стараясь не повышать голос, хотя Янина Васильевна говорила с ней только на повышенных тонах. – И, поскольку Вы не сказали мне, что предварительно надо позвонить, я поняла, что этого не требуется, – Нина Михайловна выразительно посмотрела ей в глаза, давая понять: «между нами, профессионалами, так принято». – А в 15 часов меня здесь уже не должно быть, иначе я опоздаю и подведу многих людей!

– Я до 15 часов успею! – неожиданно сказала Янина Васильевна. – Подождите в коридоре.

– У Вас даже стульев нет в коридоре! – с претензией, по инерции, сказала Нина Михайловна, но тут же поняла по тону Янины Васильевны, что что-то изменилось.

– Подождите, пожалуйста, в коридоре, – уже почти извиняющимся тоном сказала Янина Васильевна, – я сбегаю в архив.

«Оказывается, она назначила мне время, а сама даже не взяла в архиве нужные документы!» – подумала Нина Михайловна, выйдя в коридор и наблюдая, как Янина Васильевна быстрым шагом шла по коридору. Такое отношение к делу возмутило её, и ей было тем более обидно, что она знала бывших работников РОНО, которым за подобную «героическую работу на пределе человеческих возможностей» назначали пенсию до 15000 рублей. А ей, учителю с большим стажем, назначили пенсию в 2300 рублей! Ей было обидно ещё и потому, что её соседу, бывшему слесарю железнодорожной службы, назначили пенсию в 5000 рублей.

Но здесь уже ничего нельзя было изменить, и Нине Михайловне оставалось лишь медленно вышагивать по коридору в ожидании справки и предаваться невесёлым размышлениям о том, как несправедливо назначаются размеры пенсии. Справка была готова в 15 часов 20 минут.

***

Острое ощущение несправедливости, испытанное тогда, в РОНО, было очень похоже на то, что она только что испытала здесь, в Пенсионном фонде, когда женщина, с надеждой сообщившая ей, что за справкой она ездила аж в Сосновую поляну, продемонстрировала такое же презрение к её личности, как и Янина Васильевна.