Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот

Тем временем приходит новость, рискующая нарушить гармоничное развитие этой беременности. Баварское дело приобрело неприятный оборот: Фридрих II объявил Австрии войну и вторгся в Богемию. Мария-Терезия взывает о помощи. В ответ на этот призыв Мария-Антуанетта разражается слезами. Испугавшийся король обещает вмешательство Франции, но, поскольку он бессилен в одиночку утишить столь сильную боль, то письмом просит помощи у отдыхающей у родителей госпожи де Полиньяк, которая вскакивает в почтовую карету и без остановок мчится к подруге, неся ей утешение своих ласк и поцелуев.

Но австро-прусский конфликт благодаря посредничеству Франции затихает, и мало-помалу Мария-Антуанетта избавляется от своих тревог. 31 июля она впервые чувствует, как ребенок шевелится в ней, и, радостная, прибегает к королю, разговаривающему со своим братом, графом д’Артуа.

– Сир, – говорит она, – я пришла просить у вас правосудия в отношении одного из ваших подданных, который грубо меня оскорбил…

– Кто он? – восклицает возмущенный Людовик XVI. – Назовите его имя, и я отправлю его в Бастилию.

– Не думайте, что я лгу, – продолжает Мария-Антуанетта, – но он оказался настолько дерзким, что нанес мне несколько ударов ногой в живот… это ваш ребенок!..

Пока Людовик XVI выражает свою радость, хлопая себя по ляжкам, Артуа, усмехнувшись, шутливо замечает:

– В таком случае он может и моему брату дать пинка по заднице.

4 августа о беременности королевы объявлено официально. В церквях служат Te Deum, архиепископ Парижский приказывает совершать публичные молебны. От имени короля и королевы беднякам раздают двести тысяч ливров.

По мере приближения срока король оказывает все больше забот и внимания жене, которая, напуганная своими размерами, начинает утверждать, что в ней шевелятся не один, а два ребенка. По десять раз на дню он ходит из своих покоев в покои королевы, донимает расспросами врачей и акушера и, поскольку опасается, что Мария-Антуанетта скучает, поступает вопреки своим вкусам и устраивает для нее бал-маскарад, на котором она будет присутствовать только в качестве зрительницы. В результате в один из декабрьских вечеров королева получает нежданное удовольствие полюбоваться на шестидесятисемилетнего господина де Морепа в образе Купидона, госпожу де Морепа в образе Венеры, а господина де Верженна с глобусом на голове, картой Америки на груди и картой Англии на спине, в то время как старая маршальша де Мирпуа нарядилась Авророй и другие участники в том же духе.

Наконец, 20 декабря 1778 года, вскоре после полуночи, у Марии-Антуанетты начинаются первые схватки. В три часа госпожа де Шиме бежит за королем, а госпожа де Ламбаль приказывает известить принцев и принцесс крови. Королевская фамилия собирается в комнате будущей матери, где уже находятся придворные дамы и госпожа де Полиньяк, поскольку, в соответствии с традицией, королева Франции рожает на публике, и толпа куртизанов заполняет покои государыни.

В восемь часов начинаются сильные схватки. Толпа в комнате настолько плотная, что едва можно шевельнуться. Люди толкаются, задыхаются. Два савойских дворянина, в стремлении ничего не упустить из редкого бесплатного зрелища, кое являет собой лежащая на кровати возле камина королева, вспомнив свои привычки горцев, забираются на мебель.

В половине двенадцатого рождается ребенок. Это девочка. Едва она появляется на свет, Мария-Антуанетта литшается чувств.

– Воздуху! Горячей воды! – кричит акушер. – Необходимо пустить кровь из ноги.

Людовик XVI резко распахивает законопаченные окна. Но тазика с горячей водой все нет. Вермон режет насухую, кровь брызжет, королева открывает глаза. Она спасена!

Она спасена, но облегчение, испытываемое ею от избавления, далеко не полное. Она надеялась на дофина, а произвела на свет принцессу! Она смотрит на мужа так, как на лекарство, не произведшее ожидаемого действия, вздыхает и думает: «Значит, придется начинать все сначала»…

Но король не помышляет о будущем. Гордый своим новым статусом, он предается радостям отцовства. Он также полон признательности жене и неожиданно открывает щедрость души. Что он может подарить королеве, которая так хорошо рожает детей?

Как раз в этот момент придворный ювелир Бёмер является к нему предложить бриллиантовое колье. Украшение стоит миллион шестьсот тысяч ливров, но равного ему нет во всей Европе. Вот прекрасный подарок за рождение ребенка.

Когда несколько дней спустя Мария-Антуанетта впервые видит это колье, ее глаза загораются. Но, едва услышав цену, она роняет свою белокурую голову на подушку.

– Нет, Луи, – произносит она смиренным голосом, – мы ведем войну с англичанами… Боевой корабль будет нам полезнее этой игрушки.

Людовик XVI не впечатлительный человек, но от этого ответа у него начинается звон в ушах.

Неужто Мария-Антуанетта вдруг стала рассудительной?

Глава XII. Сердце пробуждается

Она ждала…