Россия и европейский романтический герой

Эту тираду, впрочем, произносит не Фитцджеральд, а Ник Каррауэй, которому отведена в романе роль не только рассказчика, но и морального компаса, – кажется, что без его морального суждения роман не мог бы осуществиться. Нику положено быть тем камнем, на котором строится идейная конструкция романа, – но что если Ник окажется не камнем, а зыбкой болотистой или песчаной подушкой? Так обнажается первый слой иронии Фитцджеральда. Ник называет себя «осторожным человеком», но осторожность может означать сдержанность и порядочность, а может и нерешительность. Это может означать то, что мы по-русски называем «сидеть сразу на двух стульях» – уже не нерешительность, а моральный трюк.

Ник рассказывает про свою состоятельную и известную на Среднем Западе семью и сообщает, что, хотя традиция говорит, что семья принадлежит линии, идущей от герцога Баклю, реальным ее основателем был брат его деда, который приехал сюда в 1851 году, откупился от воинской повинности, послав другого человека воевать вместо себя на фронтах гражданской войны, а сам основал дело по оптовой торговле скобяными изделиями, которое продолжил отец Ника. «Мне говорили, что я похож на внучатого дядю», – меланхолично замечает Ник, говоря, что на портрете дядя изображен человеком с довольно угрожающей физиономией. Не замечаем ли мы в голосе Ника оттенок сарказма? Это правда, ничего угрожающего в нем самом. Он говорит, что решил заняться продажей облигаций, потому что почти все, кого он знал, ушли в этот бизнес, и, кажется, он действительно, что называется, порядочный молодой человек, хотя, описывая себя, он напоминает сомнамбулу. Сперва объявляет, что он один из немногих честных людей, кого знает, и немного спустя говорит, что, если бы предложение Гэтсби сделать немного денег на стороне не было так грубо, оно могло бы привести к одному из кризисов в его жизни (в этот момент он уже в подробностях знает, каким образом Гэтсби под руководством Вольфштина зарабатывает на жизнь).

Опять же его отношения с женщинами. Когда Ник решает, что любит Джордан, он объявляет, что полон внутренних правил, которые служат тормозом его плотским желаниям, – у него есть на Западе девушка, которой он пишет раз в неделю письма и подписывается «С любовью, Ник». Но внутренние тормоза не помешали ему вступить в короткую связь с девушкой из Нью-Джерси, а когда он решает наконец поцеловать Джордан, ему приходит на ум «философия» типа: «В мире есть только преследуемые, преследующие и усталые». Эта фраза – один из лучших примеров иронии Фитцджеральда, она звучит в точности как фраза подростка, в первый раз переспавшего с женщиной.

Но Ник Каррауэй и есть подросток, когда дело доходит до истинного жизненного опыта и истинных моральных испытаний! Он – продукт благополучного среднеамериканского протестантского общества, которое уверено, что христианские этические ценности совпадают с гражданскими законами (его внучатый дядя законно покупает рекрута, чтобы тот проливал за него кровь, пока он делает деньги), и потому совершенно не готов адекватно реагировать на соблазны, которые открывает перед ним реальная жизнь на Восточном побережье. Ближе к концу книги Джордан Бейкер говорит ему: «Ты как-то сказал, что плохой водитель вне опасности только до момента, когда он попадает на другого плохого водителя. Что ж, я встретила другого плохого водителя, правильно? Я имею в виду, с моей стороны было беспечно так неправильно судить о тебе. Мне казалось, что ты честный и прямой человек. Я думала, что ты втайне гордишься этими своими качествами». На что Ник характерно для себя отвечает: «Мне тридцать. Я на пять лет старше того возраста, когда люди лгут себе и называют это честью».

Джордан Бейкер бесчестна по природе, ей и в голову не придет засомневаться, сжульничать ли во время турнира игры в гольф, но в отношениях с Ником она честна, и его образ тут изрядно проигрывает… Впрочем, проигрывает ли? Нику в этот момент безразлично, что он скажет Джордан, он с ней покончил, он покончил со всеми, кто так или иначе был причастен к смерти Гэтсби – так или иначе предал Гэтсби. Но это-то я и имею в виду: что никакие женщины не вызывают в Нике те чувства, даже страсти, которые вызывает только один человек в романе – стопроцентно аморальный жулик по имени Гэтсби. Вот почему Ник почти бессознательно повторяет о себе все протестантские стереотипы: личность Гэтсби так его очаровала, а смерть Гэтсби так поразила, что ему теперь безразлично, что говорить.