Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Книга Афанасьева-Чужбинского «Очерки Днестра» представляет собой путевые записки, подготовленные отточенным писательским пером. В ней прослеживается определенная схема – автор интересуется жизнью и бытом Поднестровья. Потому картина поднестровской жизни выглядит у А. Афанасьева-Чужбинского многоликой, освещающей разные стороны жизни и быта полиэтничного населения региона. Критический подход профессионального этнографа может справедливо обратить внимание на некоторую поверхностность и бессистемность в освещении автором увиденного. Но, с другой стороны, мы встречаемся с эмоционально насыщенным текстом, наполненным живыми впечатлениями автора.

В одной из работ мы уже обращали внимание читателя на важность изучения литературного наследия, отметив, что именно очерковый жанр наиболее ярко освещает этнографические элементы³⁶⁸. Безусловно, писатель более субъективен, нежели исследователь-этнограф, но вот что тонко подметил автор «Поездки в Южную Россию»: «Для чиновника не существует этнографии, и от этого сословия менее, нежели от другого, можно ожидать точных сведений о крае, даже числовых данных. Чиновник считает обязанностью держать себя на неприступной высоте, и весьма многие из них в разговоре с простолюдином употребляют одни лишь ругательства»³⁶⁹.

Сам А.С. Афанасьев-Чужбинский, говоря о своем труде, признавался, «что преимущественно жил я по правому бессарабскому берегу, а левый, или подольский, и херсонский посещал по временам, рассчитывал пожить подольше и там в свою очередь, но вскоре был отозван для исполнения другой обязанности»³⁷⁰.

Говоря о произведении данного автора, необходимо подчеркнуть, что он не задавался целью выделить какой-либо этнос в своем описании, которое также насыщено информацией о руснаках, русских старообрядцах, представителях других этнических сообществ, проживавших в Поднестровье. Не обошел своим вниманием он и евреев.

Еврейское население, представленное в «Очерках Днестра» Афанасьева-Чужбинского, гармонично вписывается в целостную картину поднестровской повседневности.

Напомним, что евреи в Поднестровье стали массово расселяться еще в Средневековье³⁷¹. В XVI в. их число особенно увеличилось за счет их притока из Польши и Германии³⁷². В XIX в., когда земли Бессарабии и Поднестровья находились уже в составе Российской империи, названная территория вошла в полосу так называемой «черты оседлости» (полное название – черта постоянной еврейской оседлости)³⁷³. Этот факт послужил дополнительным аргументом для концентрации еврейского населения в регионе.

Традиционные занятия евреев Поднестровья в «Очерках Днестра». Литературный талант писателя и острый глаз путешественника-этнографа позволили А.С. Афанасьеву-Чужбинскому сделать многочисленные меткие зарисовки повседневной народной жизни.

Он обратил внимание на то, что в России «торговля и промышленность вошли в плоть и кровь этого племени <…>, где ему не представляется другой деятельности»³⁷⁴.

Вот, например, как выглядит в его описании еврейская лавка: «В лавках, по большей части, сидят женщины и девушки и усердно запрашивают. По предметам, выставленным и вывешенным для показа, трудно предполагать в лавке что-нибудь особенное, но стоит вам спросить, например, тонкого полотна, изящных кружев, самой щегольской шелковой материи, английского фаянса – вас подхватят, поведут, и перед вами целые груды дорогих товаров. Разумеется, с вас запросят чудовищную цену, но, если вы знакомы с местностью и вам нужно купить, хладнокровно поторговавшись, вы можете приобрести желаемое за весьма сходную цену»³⁷⁵.

Говоря о торгующих в лавках женщинах-еврейках, он отметил их особое умение показать товар лицом. «Сидите вы, положим, в лавочке, где среди разного хлама нашлось несколько штук дорогого полотна, торгуя которое, вы изъявили желание приобрести хорошие чашки; через две-три минуты является откуда-то еврейка и расставляет перед вами посуду. Заикнулись вы о галстуках – какая-нибудь хорошенькая продовица явилась уже с целыми коробами французских и английских произведений. И все они показывают, примеряют вам товар. Божатся, уверяют в своем бескорыстии, лепечут между собою, и в то же время хозяйка лавки зазывает нового прохожего или приезжее семейство»³⁷⁶. Не обошел автор своим вниманием и торговцев-мужчин. «Мужчин-евреев тоже довольно сидит в лавках, но они как-то больше группируются где-нибудь на улице и ведут оживленные разговоры, которые, когда я познакомился с бытом города, не казались мне уже странными. Мало ли о чем им толковать между собою: в лавках могут посидеть жены и дети, а у них важнее интересы и более важная торговля, потому что в Хотин поминутно приезжают евреи из окрестности»³⁷⁷. Вместе с тем важно подчеркнуть, что, бывая в других местечках Поднестровья, Афанасьев-Чужбинский имел возможность видеть активную торговлю, осуществляемую мужчиной-евреем, который выступал в качестве зазывалы и продавца, в то время как его юная дочь дежурила в лавке³⁷⁸.