Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

А.С. Афанасьев-Чужбинский побывал и в одной из еврейских колоний – в местечке Калюс. Говоря о занятиях колонистов, автор констатировал, что «земледелие у них в плохом состоянии, а развиты промышленность, мелочная торговля и разные спекуляции, чему служат подспорьем близлежащие местечки, наполненные евреями. Мужчин почти никогда нет в колонии, за исключением дней, когда ожидают ревизора и когда съезжаются, чтобы показать свою земледельческую деятельность. Заблаговременно у окрестных царан добывают они себе и скот, и орудия напрокат, чтобы блеснуть перед начальством. Поля их, конечно, обработаны, но чужими руками и в чужую пользу, потому что еврею необходимо представлять свой участок возделанным. Тогда, говорят, – я, к сожалению, не видел этих смотров – колония представляет довольно оживленный вид и колонисты выходят в поле, где и занимают на некоторое время роль земледельцев. С отъездом ревизора, не успел еще след простыть, запрягаются еврейские тележки и колонисты исчезают на продолжительное время, кто куда попало»³⁸⁸.

Автор приводит слова одного разоткровенничавшегося колониста, который поначалу принял писателя за ревизора:

«– Правду сказать, еврей не может быть хорошим хлебопашцем… Мы больше народ мастеровой, торговый. Может быть, вам что-нибудь требуется из товаров?»³⁸⁹. Далее осматривая колонию, писатель еще раз подчеркнул: «Действительно поля обрабатывались, но, как я уже сказал выше, труд этот принадлежал царанам, и только один старичок показывал мне с гордостью на продукты, добытые собственными руками. Но и у этого старика был небольшой склад товаров, с которыми он выезжал на ярмарки и базары»³⁹⁰.

Данные наблюдения вступают в некоторое противоречие с исследованием современного автора Е. Брика, который, изучая еврейские колонии, констатировал их серьезную и разностороннюю развитость, в том числе и в сельскохозяйственном плане³⁹¹. Этот результат, в то же время, не исключал привлечения дополнительной рабочей силы.

Разносторонность занятий евреев подтверждает достаточно аргументированная работа М.Е. Земцова «Еврейские крестьяне», которая вышла на рубеже XIX – начала XX в. В ней, в частности, говорится о том, что в обществе «благодаря многим условиям, а главным образом, благодаря существованию черты еврейской оседлости, для всех, живущих вне этой черты, создается иллюзия, что все евреи исключительно торговцы»³⁹². При этом автор подчеркивает, что «еврейская масса поставляет рабочую силу, чуть ли не для всех существующих профессий. Не говоря уже о массе ремесленников всех видов, евреи идут в фабричные рабочие, извозчики, носильщики, дровосеки, пильщики и даже на отхожие сельскохозяйственные промыслы. Занимаются также евреи вполне самостоятельно и земледелием. Существование в России евреев-земледельцев, или, другими словами, доподлинных евреев-крестьян, многим покажется чистым откровением: так мало осведомлены у нас в вопросах, по которым между тем имеются твердо установившиеся и широко распространенные взгляды»³⁹³.

Посетив еврейскую колонию, Афанасьев-Чужбинский обратил внимание на то, что она располагалась над самым Днестром и состояла из белых домиков с кирпичными трубами, и некоторые из этих строений находились за оградой. Автора удивило отсутствие взрослых на улице и наличие большого количества играющих детей возле домов. Он также подчеркнул «необыкновенную плодовитость евреев»³⁹⁴.

Описывая бессарабских евреев Сорок, автор вместе с тем отметил, что «есть, впрочем, евреи, которые покупают все, что подвертывается под руку, особенно не усвоившие еще специальной торговли, но почувствовавшие силы и возможность нажить копейку»³⁹⁵. Он приводит подровные описания поведения евреев на базаре, демонстрируя опыт включенного наблюдения и навыки опытного путешественника-этнографа³⁹⁶.

Образ еврея в этнографических зарисовках А.С. Афанасьева-Чужбинского. Читатель начинает знакомиться с евреями буквально с первой главы книги. Прежде всего исследователь останавливается на описании их традиционных занятий. Такие зарисовки встречаются как в описаниях бессарабского прошлого, когда в Хотине стоял гарнизон турок, так и середины XIX в. – времени сбора материала для книги.

Отношение к евреям было весьма неоднозначным как в период турецкого господства, так и в «русское» время. Вот как описывает автор контроль над еврейской торговлей со стороны турок: «Чуть зашел кто-нибудь в еврейскую лавку, а уж турок и подстерегает у выхода покупателя. Узнав, что и сколько куплено, турок идет в турецкую лавку и перевешивает товар: если отпущено как следует, еврея не трогают, но если покупатель обвешен, еврея берут, налагают пеню, или, смотря по обстоятельствам, бьют по пятам, но за второй поступок ведут на виселицу»³⁹⁷.