Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Возвращаясь к личности И.С. Аксакова, следует напомнить, что он вошел в историографию еще и как крупный специалист по истории раскола⁴⁷¹. Его труды и наблюдения касаются старообрядцев разных регионов России. Но мы сосредоточим внимание на изучении им бессарабских старообрядцев. Его работа называется «Записка о бессарабских раскольниках». В ней он поясняет: «Во исполнение возложенного на меня поручения собрать сведения о настоящем положении раскольничьих дел в Бессарабии, я объездил почти всю эту область и представляю здесь все свои замечания в совокупности»⁴⁷².

В названной записке Аксаков представил географию расселения староверов как в самой Бессарабии, так и в приграничных районах – «край, прилегающий к Турции, Молдавии и Австрии, служит издавна приютом бродягам всякого рода и местом постоянных сообщений наших русских раскольников поповщинского толка с их заграничными единоверцами»⁴⁷³.

Автор обратил внимание на то, что тайные переходы за границу империи и обратно запретить очень трудно, чему мешала сама природа, давшая, «так сказать у себя приют всем элементам бродяжничества»⁴⁷⁴. В числе прочих причин, существующих у подверженных смене места жительства, Аксаков указывает, что поселившиеся в Бессарабии «русские беглецы, сохранившие свой вольнолюбивый характер, множество разноплеменных бродяг и рыболовство в устьях Дуная делают Бессарабию вполне удобною для тайных пограничных сношений. К тому же большое число русских и иностранных колоний и пестрота вероисповеданий всякого рода производят как в православных жителях, так и в местных властях совершенное равнодушие к проявлениям тех или других религиозных мнений. Русские раскольники, какого бы ни были толка, называются здесь общим именем линован и даже иногда молокан, а невежество полицейских чиновников относительно значения каждой секты делает их еще более неспособными к особенному скрытому надзору за действиями старообрядцев»⁴⁷⁵.

Вообще автор выделяет региональные особенности сношений бессарабских линован с зарубежными единоверцами. «В этом смысле следует необходимо отличать Верхнюю Бессарабию от Нижней, или собственно от Буджака, страны придунайской. Раскольники, живущие в первой (знаменитое между ними село Грубно, Хотинского уезда), губернии западные и московское Рогожское кладбище преимущественно избирают для своих сношений Прут и речку Ракитну. Буджак с некрасовцами, с турецкими выходцами, с беглыми из России, Херсонская губерния, вообще весь южный Новороссийский край и Дон направляют свое движение к Дунаю»⁴⁷⁶.

В записке Аксакова подробно представлены сведения о старообрядческих священниках и о роли их в религиозной мобилизации единоверцев. Однако помимо религиозной стороны старообрядцы осуществляли еще и коммерческие вылазки за границу, конкурируя с местными евреями в контрабандной торговле⁴⁷⁷. Автор констатирует: «Невольно убеждаешься, что при ловкости и хитрости, при напряженной бдительности и неутомимых стараниях раскольников, все полицейские меры к преграждению сношений и побегов, так вредных для России, оказываются совершенно недостаточными. Для этого нужен был бы сплошной забор из живых людей с неподкупною честностию; но такая благонадежная ограда, конечно, невозможна, почему и открывается необходимость в каких-нибудь других более существенных мерах»⁴⁷⁸. Добавим, что в конце своей записки Аксаков попытался внести конкретные предложения, направленные на изменение ситуации в среде старообрядцев. Следует сразу оговориться, что при всей своей патриотичности, предложения Аксакова оказались нерабочими.

В заслугу автора следует отнести его работу по вычленению русских старообрядческих поселений в крае, а также выявлению сложной внутриконфессональной системы взаимоотношений внутри поповского раскола и влияния на общую ситуацию греческого духовенства: «К этому присоединилась и нелюбовь русских к грекам, страх подпасть под зависимость греческого духовенства, наконец, и то, что новая иерархия учреждена была собственно стараниями одних белокриницких монахов, при содействии иезуитов, без участия придунайских раскольничьих старожилов. Эти дунайские старожилы, состоя под турецким владычеством, много отличаются от австрийских раскольников, подчиняющихся непременно более или менее европейскому влиянию и из коих, как известно, некоторые заседали даже в Пражском сейме. <…> Когда поставленный митрополитом архиерей прибыл на Дунай, то Серакёй не признал ни его, ни рукоположенного им попа Онисима; его примеру последовали часть Старой Славы, Каменки и Новой слободы (Новинов). Архиерей же избрал местом пребывания Журиловку, которая приняла его вместе с прочими русскими селениями в Турции»⁴⁷⁹.