Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Более опасными он называет молокан⁴⁸⁴. Напомним, что среди них были не только русские, но и украинцы (впрочем, в то время их относили к русскому народу, называя «малороссами»). Подобное отношение к молоканам отразилось, в частности, на характеристике населенных пунктов края. Говоря о Бендерах, исследователь отметил, что «Бендеры представляют неудобство в том, что в числе жителей находится около 1000 человек раскольников, между которыми находятся духоборы (6 челов.) и молоканы (160), не признающие священства и не поклоняющиеся иконам»⁴⁸⁵.

Напомним, что два города – Тирасполь и Бендеры, ныне относящиеся к самопровозглашенной Приднестровской Молдавской Республике, были основаны и развиты при активном участии старообрядцев.

В связи с тем, что у бендерских староверов с 1827 г. имелась своя часовня, их называли часовниками⁴⁸⁶.

Дараган подчеркивал серьезное экономическое значение русского населения в южных городах края, подспудно обращая внимание на миграцию русских в южные регионы страны: «Аккерман есть один из очень важных торговых городов Бессарабии <…>, от этого в Аккермане находится уже теперь две гостиницы и 3 заездных дома. Они содержатся русскими, а потому совершенно отличаются от постоялых дворов в других городах Бессарабии, напоминая чисто русский быт и доказывая, что русские ремесленники находят много работы для себя в Аккермане»⁴⁸⁷.

Помимо Бессарабии русские активно осваивали просторы Левобережного Поднестровья. Их описанию посвятил свое внимание подполковник А.А. Шмидт, назвавший их первыми оседлыми обитателями Херсонской губернии. Думается, однако, что он несколько ошибся. Скорее всего он сделал свойственную его современникам ошибку, соотнося русских и малороссов в единое целое (напомним, так же поступал и Н.И. Надеждин. См.: раздел, посвященный изучению молдаван русскими авторами). Особое внимание он обратил на русских раскольников, часть представителей которых переселилась в Украину еще при Петре I. Но и здесь не везде они встречали покой, что заставляло их двигаться еще дальше в степи, «где владычество России не было еще заметно». Здесь автор дал пояснение исходу части русских раскольников из Молдавии за Днестр, в ходе русско-турецкой войны, объяснив это уговорами графа Румянцева. Автор назвал 1240 семейств, покинувших Молдавию и основавших села Калиновку, Золотаревку и Плоское (Александрийского уезда)⁴⁸⁸.

Шмидт подчеркивал, что «великорусские выходцы подразделялись на многие секты или расколы; весьма многие из них были грамотные, имели в церквах древние рукописи и книги св. Писания..»⁴⁸⁹. Однако последующие этносоциальные и внутриполитические события привели к определенным трансформациям в среде староверов, на что указал автор: «Когда вследствие завоеваний Россия упрочила будущность края, правительство нашло необходимым вреднейшие секты удалить в Таврическую губернию и на Кавказ. Образование военного поселения также содействовало выходу многих из них в другие места, перепискою в мещане или целыми обществами, так, например, образовалось селение Плоское, Тираспольского уезда. Наконец, в позднейшее время, когда граф Никитин обратил внимание на присоединение их к единоверию, семейства лиц, составлявших оппозицию, были переселены в другие округи, в села, населенные малороссиянами и молдаванами, не склонными к принятию раскола»⁴⁹⁰.

Таким образом, наблюдения Шмидта лишний раз подтверждают озабоченность властей настроениями и передвижениями старообрядцев, которые считались людьми опасными и для власти неблагонадежными⁴⁹¹.

Шмидт отмечает высокую конкурентоспособность «великороссиян» «опасным соперникам евреям, по своей предприимчивости, сметливости и по тому еще, что торговая деятельность первых резко отличается от торгашества последних». Сравнивая торговые отношения русских и евреев, автор находится явно на стороне первых: «Ознакомившись со всеми условиями какой-либо промышленности, москаль увеличивает размеры своей деятельности до тех пор, пока накопление его капитала превзойдет нужды оборота <…>. Еврей имеет только в ввиду дать скорейший оборот своим деньгам, каким бы ни было путем и не останавливается ни на одном предприятии. Вообще в тех местах, где основали свою торговлю великороссияне, евреям трудно укорениться, потому что они являются туда временными деятелями, не имеющими, следовательно, того кредита и опыта, какой приобрели русские долговременным трудом на одном и том же поприще»⁴⁹².

Отдельным народам часто приписываются разного рода черты, которые становятся чуть ли не национальной визитной карточкой. Русским, в определенном смысле искусственно, было принято приписывать пьянство⁴⁹³. Так вот Шмидт, говоря о староверах, отмечал: «Хотя русские склонны к пьянству не менее малороссиян, но оно встречается реже между раскольниками и даже местами вовсе не замечается, и ни в каком случае водка не доводится до кабалы у евреев». Одновременно автор подчеркивает, что «хмель порождает в русских большее буйство, чем в каком-либо другом народе»⁴⁹⁴.