Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Говоря о русских поселенцах, автор отдельно выделял беглых русских людей, «бежавших сюда, кто от невыносимой барщины, кто от неприятной рекрутчины, кто просто во избежание религиозных притеснений или кары закона за преступления. Наплыв их начался еще с начала нынешнего столетия, до присоединения Бессарабии к России. Беглецы поселялись или в самой Бессарабии, или в ближайшем соседстве ее, в пределах Турции и Молдавии»⁵¹⁰. Несмотря на регламентацию притока населения (инструкции 1816, 1817, 1820 гг.) поток беглых в Бессарабию не уменьшался до назначения в 1834 г. в Бессарабию генерал-губернатором генерал-майора П.И. Федорова, который за годы своего управления краем выслал в Россию от 35 до 48 тысяч бродяг⁵¹¹. Но по Андрианопольскому миру 1829 г. от Турции отошло гирло Дуная с «беглым русским населением». Автор перечислил десять населенных пунктов, в которых, по его утверждению, проживали русские (добавим, что в ряде из них проживали и украинцы, которых Батюшков от русских не отделял⁵¹²).

Как справедливо подчеркивал Батюшков, выявить беглых было не просто. В Бессарабии был даже налажен своего рода бизнес, когда на место умершего записывали вновь прибывшего. На подобную практику указывал еще А. Защук (см. выше).

Отдельно П. Батюшков остановился на переселении в край «раскольников-старообрядцев и сектантов», которые селились в основном в Северной и Южной Бессарабии. Автор обратил внимание на то, что староверы имели тесные контакты со своими единоверцами в Турции, которые «в сороковых годах нынешнего столетия служили удобною почвою для польских интриг против России»⁵¹³.

Войну 1853–1856 гг. Батюшков представляет и как благоприятную для внутренней политики России. Небезосновательно он подчеркивает, что она ускорила отмену крепостничества, что в свою очередь привело к определенному сокращению побегов в Бессарабию и «вызвало в обширных размерах обратную эмиграцию из Турции»⁵¹⁴.

Одновременно автор подчеркивает усиление «наших раскольников-старообрядцев, называемых липованами, в отошедшую к Молдавии южную Бессарабию, куда привлекал их порядок вещей в Румынии», здесь же Батюшков акцентировал внимание на том, что румынское правительство «оказывало благосклонность всяким, враждебным России, элементам и нерасположение к друзьям ее, с целью отразить от России и упрочить за собою новоприобретенную часть Бессарабии. Поэтому и раскольники-старообрядцы или линованы пользовались особым расположением румынского правительства»⁵¹⁵.

Важно отметить, что Батюшков, в отличие от многих писавших о крае его современников, напрямую вынес на обсуждение проблему начала сопротивления румынской идеологии на юге Бессарабии – посредством русской. Он обратил внимание на церковную политику страны⁵¹⁶, поиск единомышленников среди населения (под него не попали болгары, нарушение свобод которых румынским правительством вынудило их переселиться в Азовские земли), серьезное внимание к народным школам с целью «сделать их могущественным орудием для румынизации страны»⁵¹⁷. Так продолжалось до Берлинского трактата, согласно которому Южная Бессарабия была возвращена России, но гирло Дуная с оставшейся частью русского населения остались в Румынии.

Батюшков обратил внимание на то, что в перешедших в состав России территориях юга Бессарабии сохранились некоторые следы румынского управления. «Особенно это нужно сказать о раскольниках старообрядцах, коих лжеепископ израильский Виссарион признан был русским правительством в его сане и свободно и открыто отправляет функции своего служения»⁵¹⁸.

Автор неоднократно подчеркивал разного рода льготы, которыми обладало население Бессарабии после 1812 г. По нашему мнению, делал он это с определенной неохотой. В частности, говоря о молдавской церкви, он обратил внимание на то, что до 1871 г., когда Бессарабия стала губернией, в бессарабских монастырях и церквях богослужение совершалось исключительно на молдавском языке. В указанном году преосвященный Павел, вступив на молдавскую кафедру, «сделал распоряжение, чтобы в монастырях, где служба совершалась исключительно на молдавском языке, впредь богослужение совершалось, до времени, по завету великого старца Паисия Величковского для Нямецкой лавры, на языках церковно-славянском и молдавском и образованы были русские клиросы, и чтобы во всех монастырях заведены были школы для обучения не устаревших еще монашествующих лиц русскому языку, Закону Божьему и проч.»⁵¹⁹.