Ровесники. Немцы и русские (сборник)

В общем, «полевые условия» разительно отличались от привычных наших палаток и времянок. Трудовой коллектив советских и немецких сотрудников сложился очень дружный, и поставленные задачи выполнялись в срок и качественно. Однако к концу 1980 года стало ясно, что серьезных месторождений на участках деятельности Лейпцигской экспедиции ожидать не приходится, и экспедиция была в рамках программы рационализации производства ликвидирована. Я перешел на работу в ревизионную партию отдела перспективных исследований ЦГП и переехал в Зигмар. В это время советская часть отдела перспективных исследований была представлена в основном сотрудниками московских научно-исследовательских институтов ВИМС, ИГЕМ, МГРИ. В том числе сотрудником одного из московских НИИ был и руководитель отдела Павел Петрович Шиловский, сумевший вместе с заместителем Михаилом Фивегом (Michael Vieweg) объединить усилия ведущих геологов. Известно, что дело это не простое – как говорится в крылатой фразе: «если собираются два геолога, то обязательно обсуждаются сразу три мнения, потому что у одного мерзавца их сразу два». Позже мы узнали, что он трагически погиб по возвращении в Союз при переезде на машине на полевых работах в Казахстане вместе с двумя студентами, только что поженившимися и уехавшими в поле как на медовый месяц.

Как и в других местах работы и проживания, всегда с кем-то устанавливаются особенно дружеские отношения. При этом в условиях закрытого поселка важно, чтобы и вторые половинки как минимум не испытывали антипатий. Такими близкими семьями стали для нас свердловцы Гета и Юра Усольцевы и ленинградцы Ия и Саша Юдаковы.

В перспективном отделе приходилось заниматься разными направлениями исследований, появилась возможность участия в научных конференциях и публикации работ, хотя в силу специфики СГАО «Висмут» все они, к сожалению, имели закрытый характер. К концу 1983 года у меня накопилось достаточно материалов для кандидатской диссертации по использованию изотопно-свинцового метода поисков и оценки уранового оруденения на территории ГДР. С благожелательного согласия и одобрения главного геолога СГАО «Висмут» Юрия Сергеевича Данилова эти материалы были пересланы в ВИРГ. В 1984 году я оформил эти материалы в виде кандидатской диссертации, которую и защитил успешно на ученом совете Всесоюзного геологического института (ВСЕГЕИ) в Ленинграде.

Не скрою, что работу в СГАО «Висмут» я до сих пор вспоминаю с огромным удовольствием как в личном плане, так и в связи с ощущением активного участия в важном, приносящем пользу нашему обществу деле. Конечно, были и официальные признания заслуг: всевозможные грамоты, многочисленные знаки «Активист Социалистического Труда», медали, почетные знаки Общества германо-советской дружбы, Доски почета и др.

Теперь это лишь антикварные знаки не существующего более государства, не выдержавшего соревнования с капиталистическим укладом. Примечательно, что в отличие от советских наград все они сопровождались денежными премиями. В итоге я располагаю в настоящее время довольно большим количеством медалей, знаков отличия, грамот двух несуществующих государств – ГДР и СССР. Но главное, это ощущение, что, работая в «Висмуте», ты внес свой вклад в очень большое и важное в то время дело. По существу, Советско-Германское Акционерное общество «Висмут» было примером капиталистической по форме и социалистической по содержанию успешной модели хозяйствования, да еще и на международном уровне. Оглядываясь назад с теперешних постсоветских позиций, стоит только пожалеть, что не все наше народное хозяйство относилось к числу таковых.

А закончилось это большое и важное дело Соглашением между Правительствами СССР и ФРГ от 9 октября 1990 года, где в пункте 1 статьи 8 было записано: «Деятельность Советско-Германского Акционерного общества «Висмут» будет прекращена с 1 января 1991 года». Так прекратило существование крупнейшее урановое предприятие, в котором работало в 70-х годах до 60 000 сотрудников.

После ГДР